Serdce Odnogo Zemlyanina

Сердце Одного Землянина

Если вам действительно хочется найти стоящее на этой земле знание, ищите. Эта книга вам поможет в этом.

Автор Айбек Иззатов Все права сохранены

Все права на представленный материал принадлежат автору Айбеку Иззатову. Воспроизведение или распространение указанного материала в любой форме может производиться только с письменного разрешения правообладателя. При использовании ссылка на правообладателя и источник заимствования обязательна.

Отдых удался. Они так долго ждали этой поездки на пляж Майами. И вот, как это часто бывает, долгожданное неожиданно сваливается на голову: ему дают отпуск и ей удается отпроситься на пару недель. Да и за сына душа не болит. Они с дедом - лучшие друзья. Дэвид за рулем. Вечереет. Начинает накрапывать дождь. Элис прижалась к его плечу. Как же хорошо. Рядом он, такой родной, самый близкий.

Поездка разожгла любовь в их сердцах с новой силой. Чувство, уже начавшее превращаться в привычку, трепетно возрождалось. Изумрудная вода, теплый, ласковый песок, лазурное небо, чайки и … двое людей. Муж и жена. Знающие друг друга до последнего волоска, с полуслова понимающие друг друга и уже не представляющие жизни без своей половины. Теперь они снова влюбленные, как когда-то давным-давно в их медовый месяц, который они провели так же, на пляже. Все две недели, целыми днями, они наслаждались только друг другом, окруженные океаном и бездонным синим небом. Только он и она…

Вот она плывет в теплых волнах, ощущая легкостью тела, он догоняет ее, обнимает и целует. И так горячо на сердце, оно бешено бьется. Это счастье. Это любовь. Супругам чаще надо бывать наедине. Такие мысли кружили в голове Элис, в то время как Дэвид смотрел на нее и думал, что не представляет себе жизни без нее. Ее глаза, губы – как они дороги ему. Она - его жизнь, и она дала жизнь его сыну. Ради них он готов перевернуть целый мир.

Грохот и треск снаружи нарушили их счастливый покой: начиналась гроза. Дождь усиливался и яростно барабанил по крыше, ветер усиливался. По радио внезапно прервали приятную романтичную мелодию, которая удачно аккомпанировала их мыслям и чувствам, и передавали предупреждение о возможном возникновении урагана в этом районе Джоржии.

- Надо бы найти место для ночлега, милый.

- Впереди, кажется, должны быть жилые районы. Надо поторопиться.

Элис кивнула. Даже опасность не могла вывести ее из того умиротворения, которое царило в ее душе. Видимость ухудшалась с каждой минутой, ветер набирал силу. Все гудело, гремело, рвало. Впереди рухнуло дерево. Он взял ее за руку. Из -за темноты и дождя ничего уже почти не было видно. Он крепче сжал ее руку. Она посмотрела на него - сердце екнуло: он был бледен. Он еле справлялся с управлением. У Элис сердце сжалось от бесконечной любви к нему, но страх так и не появился. Мысль о сыне, который теперь за сотни километров отсюда, кольнула сердце и наполнило его горькой жалостью. «Неужели?» – закралась мысль. Она изо всех сил сжала его руку. Дэвид отчаянно боролся с машиной, которая была уже почти полностью во власти стихии.

- Я люблю тебя - крикнул он, как бы прощаясь.

Элис едва разобрала слова из-за шума воды, крушащей все вокруг. Она не сводила с него глаз и не отпускала руку. А ветер неистовствовал, будто мстил всем людям за то, что они так часто причиняют боль природе. Он рвал и метал, и гнев его был страшен и неумолим. Разъяренно он кидал воду, ветки. деревья вокруг и все ближе подбирался к машине, к людям. Наконец добрался до цели. Схватил и со всей силы бросил машину, как игрушечную, о землю. Дэвид и Элис успели обнять друг друга и закрыть глаза. Последняя мысль обоих была о сыне.

Наутро их нашли в разбитой машине, в овраге, в объятиях друг друга. На лицах не было ужаса. Одно спокойствие. И только жалость проглядывала сквозь это спокойствие на лице женщины. Жалость к сыну, который теперь никогда не увидит и не обнимет ни папу, ни маму. Никогда. На лице Дэвида же, казалось, застыло удивление: «Почему сейчас?». Тела их перевезли в родной Теннеси.

Почему? Жизнь не всегда дает ответы на подобные вопросы, порой трудно бывает разобраться в ее головоломках. Любовь возродилась. Счастье щедро одарило любящие сердца. Но тут же продемонстрировало свою мимолетность. Вода в один час смыла его навсегда…

- Деда, смотри какой закат! Солнце как гигантский апельсин! Почему нельзя съесть солнце раз оно похоже на апельсин? Почему оно круглое? Деда, а кто делает закат? – как обычно осыпал вопросами дедушку пятилетний Сэмюэль, сын Элис и Дэвида.

- Ты знаешь, Сэм, солнце - это звезда, она огромная и точно не поместится тебе в рот. А еще очень горячая, горячее самой горячей каши. Огромный огненный шар. Наша планета Земля вращается вокруг солнца, и оно освещает то одну ее сторону, то другую - поэтому у нас наступает то утро, то ночь, смотря с какой стороны мы находимся сейчас.

- А с какой стороны сейчас папа и мама? У них день или ночь?

- В Африке сейчас ночь, дружище.

- Значит они уже спят. Дед, а может, я сам поеду к ним, раз они так заняты? Посади меня на самолет - и я полечу к ним. Я совсем не боюсь. Я ведь уже большой. Я знаю они обрадуются. Мама всегда говорила: «Когда ты улыбаешься, Сэм, мое сердце скачет от радости». Я им сделаю сюрприз. Ну пожалуйста, деда!

Питер молчал. За свою жизнь он перенес много горя, но потеря сына была самым страшным испытанием. Он каждое утро просыпался с болью, которая немного стихала в течение дня, а к ночи набирала силу и мучила его бессонницей. Теперь маленький Сэм был его энергией жизни. После похорон сына он часто сидел во дворе и просто смотрел перед собой, погружаясь в полудремоту. В один из дней Питер так же сидел под окном и смотрел в никуда, перед ним Сэм играл с собакой. Он хохотал, визжал, Джек звонко лаял. Дед не мог не улыбнуться глядя на то, как резво и весело они носятся. Раз улыбнувшись, он нашел в себе силы жить дальше и улыбаться каждый день.

Теперь сдерживая слезы он тихо сказал:

- Малыш, не получится. Они очень далеко. Самолеты туда не летают…

- Они умерли?

- Умерли? Нет. Они живы. Просто их командировка затянулась. На неизвестный срок. Иди ко мне, мой мальчик.

Дед обнял его и им обоим стало спокойно и хорошо.

- Пойдем в дом. Мне надо кормить наших друзей - так он называл животных, обитающих на этой маленькой старой ферме. Да и не просто называл, он и относился к ним как друзьям: говорил с ними, бережно ухаживал, ласкал и даже пел для них. Сэм не представлял, что может быть по-иному. Для него они тоже были лучшими друзьями. Особенно ягненок Тим. Он мог возиться с ним часами, поглаживая его мягкую кудрявую шерстку и смотря в его большие добрые глаза. Ягненок привязался к нему, как собака. Тосковал без него. Питеру казалось, что барашек улыбается при виде Сэма.

Всего на ферме было около десяти овец, корова, лошадь, куры, индюшки; собака - старый, умный кобелек Джек, все еще резвый и ловкий, - и черный пушистый кот, обычно царственно лежащий на дереве, важно оглядывая свои владения. И каждый из них был окружен заботой и любовью. Питер, несмотря на свой возраст - зимой ему стукнуло шестьдесят три - был крепок и здоров. Его заботы и любви хватало на всех. Но, самое главное, он был необыкновенно умел в обращении с детьми. Бог щедро одарил его этой способностью. Не многословен, излишне не эмоционален, каким-то чудом он жестом, словом мог воздействовать на ребенка, руководить им, донести до него всю необходимую информацию. Без крика, без подзатыльника. Питер никогда не повышал голоса и не шлепал детей. С самого первого дня, как он взял на руки грудного Сэма, он всегда магически действовал на него. Сэм много кричал до года: болел животик. Стоило Питеру взять его на руки, что-то нашептать - и ребенок вдруг умолкал и с любопытством глядел на деда. Дед и внук были очень привязаны друг к другу. Спокойно беседуя с ребенком на равных, Питер знакомил его с миром, учил буквам, писать, считать. Когда родители Сэма были живы, они работали в городе, и ребенок большую часть времени проводил с дедом.

- Сегодня Тим жмется к маме. Будет холодно, так ведь, дед?

- Да, думаю ночь будет прохладной.

Помолившись, они съели ужин: печеную картошку с овощами – любимое блюдо Сэма. Дед колдовски что-то намешивал в это блюдо, и было непонятно, как обычная картошка может быть такой вкусной.

- Пойдем спать, дружище. Завтра в школу.

-Мне не хочется туда ходить. Они не хотят дружить со мной. Смеются, когда я им рассказываю, как кормлю друзей, как играю с ними, как мы смотрим с тобой на закат. Они целыми днями носятся, хулиганят. А я сижу в стороне, молчу, думаю. Им это не нравится. А мне не нравится в школе.

- Ничего. Это пройдет. Они малы. Ничего еще не понимают. Не обижайся на них.

- Ален сказал, что мои родители умерли. Ему так сказала его мама.

- Сэм, ты знаешь дети иногда сами не понимают, что говорят… Да и взрослые тоже… Не слушай все, что они говорят, дружище.

- Дед, а что будет, когда человек умрет?

- Он попадет на небеса, к богу, и будет помогать оттуда людям, у которых проблемы здесь, на земле.

– Значит, человек рождается, чтобы потом умереть?

- Чтобы жить, малыш, от рождения и до смерти человека целая жизнь. Сейчас ты ребенок у тебя столько детских радостей: это твои друзья, игры, закат – они ведь радуют тебя?

- Да.

- Это здорово. Потом ты будешь юношей, встретишь девушку и полюбишь ее. Это даст тебе счастье, такое, как сейчас дает тебе солнце-апельсин. А потом у тебя будут дети. И это здорово. Радовать тебя уже будут игры с ними. А потом ты станешь старым, вот таким, как я, дедом, и будешь храпеть по ночам как трактор.

Сэм уже вовсю хохотал. Он не мог себя представить старым седым бородатым и еще издающим этот странный звук по ночам.

- Ты же любишь смотреть мультики? Так и жизнь каждого - целая история, и очень интересная история, точь-в-точь как в твоих мультиках.

Сэм задумался. Он любил думать. Сейчас он думал о том, как бы посмотреть со стороны на свою жизнь, как на мультик. И ему стало безумно интересно.

Во сне он видел себя героем мультика. Он спасал друзей, добрался до папы и мамы, нашел принцессу и построил дворец.

День и ночь плавно сменяли друг друга, один месяц следовал за другим. Так прошло три года. Сэм по-прежнему жил с дедом. По-прежнему они были лучшими друзьями и, как раньше, каждый день глядели на закат, провожали солнце и говорили обо всем на свете. И, как и раньше, внук забрасывал деда вопросами.

- Дед, там, у бога, мы встретимся с папой и мамой?

- Думаю, да.

- Я, наверно, расплачусь, хотя буду стараться не показать им своих слез.

- А ты не держи их. Плачь. Слезы выносят боль из сердца наружу.

- Дед, а ты же никогда не плачешь, твоя боль копится в сердце?

- Я уже старый. А у стариков слез почти нет.

-Как? Я не верю.

- За целую жизнь они уже истратили почти все слезы.

- А как же боль? Как ты вытаскиваешь ее наружу?

- Я научился побеждать ее без слез.

-И я хочу так! Научи дед!

- Погоди. Научишься еще. Я уже почти потонул в твоих вопросах, а ты беспощадно продолжаешь задавать еще и еще. Лицо Питера светилось доброй улыбкой.

- Еще совсем крошкой ты без конца спрашивал: «А как люди ходят? Как они думают? Кто это все делает?». Мы с твоими папой и мамой смеялись. А ты все не унимался «Кто? Где? Почему?».

- Завтра в школе день знаний. Все готовят плакаты. И все разделились по группам. А я остался один. Дед, почему они не понимают меня? Не хотят дружить?

- Ты другой, Сэм. Тебе жаль, что ты не с ними? Тебе интересно с ними?

- Нет.

- Так чего же ты грустишь?

- Не могу понять, что я им сделал.

- Дружище, есть один простой и глупый закон жизни. Когда все привычно и все похожи друг на друга, людям спокойно. Когда появляется кто-то непохожий, не такой, как все, они сторонятся его. Непонимание непривычного вызывает опасение и страх. Страх неизвестности. Они не знают, чего ждать от такого человека, оттого и избегают его или смеются и даже преследуют.

Они долго молчали. А солнце плавно садилось за горизонт.

Район близ Чаттануги, в котором находилась старая ферма, славился в округе своей чистотой и красотой. Всего за несколько лет здесь вырос целый городок. Богачи со всего штата и даже из соседних штатов слетались в этот райский уголок, как мухи на мед. И было им совсем невдомек, что стекаясь сюда в таком количестве, они превращают райский уголок в обычное местечко, которое они оставили в поисках лучшей жизни. Потихоньку они разрушали его красоту и чистоту своей суетой, домами и машинами. Добрались захватчики и до их фермы. Окружили ее со всех сторон плотным кольцом. Глядя на это все, казалось, что даже дышать стало труднее.

Сэм внимательно наблюдал за стремительным ростом этих усадеб-громаден. Как трава, они вырастали одна за другой. Он поражался такой скорости. Происходящее тревожило его, ведь маленькая старая ферма оказалась еще меньше и беззащитнее. Но одна из усадеб почему-то особо привлекала его внимание, необъяснимо манила его. После школы он старался специально пройти мимо нее. Усадьба была похожа на дворец из его снов: белый, с готическими острыми верхушками, строгий и величественный.

Сэм не торопясь шел из школы, думая о том, что все люди не похожи друг на друг. Одни худые, другие толстые, одни умные, другие глупые, одни сильные, другие слабые. Но ему было интересно другое: как бог решал, кому каким быть? Он шел и размышлял вслух, как вдруг перед ним появилась девочка со светлыми прекрасными волосами. Она улыбалась.

- Привет! - звонкий голосок был весел и приветлив.

- Привет.

- Что ты здесь делаешь?

- Иду домой.

- А где твой дом?

Сэм указал девочке на свою ферму.

- Но это в другой стороне! – удивленно воскликнула она.

- Я … Я... Часто хожу здесь, - запинаясь и смущаясь ответил Сэм. - Мне нравится этот замок. То есть этот дом.

- Почему? – не унималась девочка.

- Он из моего сна, - совсем стушевавшись ответил Сэм.

- Как из твоего сна? Это же мой дом! Не из какого не из сна, самый настоящий дом!

- Он снился мне, во сне я смотрел мультик про свою жизнь и там я видел этот дом.

- Ну ты смешной! Это мой дом. Мы переехали сюда недавно с мамой и папой. Меня зовут Сара, - девочка протянула ему руку и улыбнулась.

- Я Сэм. Я живу на той ферме с дедом. Родители мои пог… Они живут далеко, в Африке.

Сэм не сводил с нее глаз. Ему показалось, что она похожа на фею из доброй сказки.

- Возьми! - она протягивала ему мишку. - Это мой друг. Но ты возьми. Вы подружитесь. Он не снился тебе?

- Он, нет, - на полном серьезе отвечал Сэм. – А ты приходи ко мне, на ферму. Я тебя познакомлю с моими друзьями, у меня их много, они хорошие.

- Я приду. Обязательно, - в голосе ее звучала уверенность. И это почему-то очень обрадовало его.

Он смотрел на нее и чувствовал что-то совсем непонятное и все пытался вспомнить, не было ли ее в том сне-мультфильме. А она все так же улыбалась своей доброй, открытой улыбкой.

Сэм навсегда запомнил тот день, когда Сара в первый раз пришла к ним в гости. Он был настолько счастлив, что ему все хотелось смеяться без причины, а когда он ловил себя на этом, тут же смущался. Но это длилось лишь пару секунд. Потом ему снова хотелось смеяться и улыбаться. Он даже шел подпрыгивая, как в детстве, когда шел с папой и мамой купаться на пруд. Сара тоже была весела. Она вообще была очень улыбчивой и жизнерадостной. Сэм важно водил ее по ферме и знакомил с каждым ее уголком и с каждым обитателем.

- Это наш дом. Там два этажа. Вон там на втором этаже с зеленой занавеской - моя комната. А там сарай. А вот и хлев, здесь живут мои друзья, с которыми я хотел тебя познакомить. Сердце его забилось быстрей: он думал о том, как она воспримет его друзей, не будет ли смеяться, как другие. Он тихонько отворил дверь. Она старчески заскрипела – и на детей дохнуло теплом и запахом скотины, непривычным и неприятным для людей, никак не связанных с братьями нашими меньшим, и до боли знакомым для тех, кто любит животных и заботится о них. Сара не смеялась и даже не морщилась, она сгорала от любопытства. Все на этой ферме было так необычно, таинственно: старый дом, большой заросший сад, пруд и теперь вот хлев. Она никогда не общалась с животными, но с удовольствием наблюдала со стороны. Завести кошку или собаку не разрешали родители, которые говорили, что это не самая лучшая идея, т.к. от большинства животных и шерсть, и грязь, и, конечно, неприятный запах. А как Саре хотелось, ну хоть малюсенького щеночка! Ей очень нравились маленькие котятки, эти пушистые комочки. Еще больше ей хотелось завести собаку. Она долго уговаривала маму, но мама была слишком занята, а «за собакой,- говорила она,- ухода не меньше, чем за ребенком». В итоге завели они только рыбок. Но и это для малышки было большим счастьем. Она любила наблюдать за ними часами и думала о их рыбьей жизни. Ее очень интересовало, кто из них мама, кто папа, кто дочка, где работают рыба-папа и рыба-мама и как учатся рыбы, есть ли у них школы и чему их там учат? И остановилась на том, что они учатся не читать и писать, а плавать, ловить червячков и танцевать. Да, танцевать - любимое занятие всех рыб, - считала Сара. Коров, лошадей и других домашних животных она видела только в зоопарке, а кое-кого только на картинках. Правда, на лошади она каталась пару лет назад в городском парке.

И вот дверь отворилась - и с ней открылся для Сары целый новый мир! В правом углу стояла медленно пожевывая что-то корова, такая милая и дружелюбная, с большими прекрасными глазами. Рядом с коровой стоял Пахарь, гнедой жеребец, главный помощник по хозяйству и настоящий друг, грациозный и сильный. Слева располагался курятник и вместе с ним шум, гам и суета. Посередине же жили барашки, такие кудрявые, теплые, смешные и болтливые, по очереди они все о чем-то рассказывали: «Бее» да «Бее».

- Это Марта, это Пахарь, это Задира, – торжественно знакомил Сэм новую подругу со своими старыми друзьями. От разнообразия имен у девочки закружилась голова. У каждого была своя кличка.

- А это Тим, мой любимый Тим. Я с детства дружу с ним. Он мне как братишка.

Тим реагируя на голос Сэма, весело заблеял.

- Он ведет себя как собака! - удивилась Сара.

- И правда, он настоящий преданный друг.

- Можно погладить?

- Конечно! Все мои друзья теперь твои друзья!

Она тихо прикоснулась к мордочки Тима. Теплое дыхание и мягкие чуть шершавые губки приятно щекотали ладонь. Ей не хотелось убирать руку. Тим нежно дышал ей в ладонь. А Сэм счастливо улыбался: «Кажется, они ей нравятся».

- Они чудесные! - будто прочитав его мысли, прошептала Сара. Можно я буду приходить к тебе каждый день?

-Конечно! – почти прокричал счастливый паренек.

- Я буду помогать тебе ухаживать за животными. Ты научишь меня?

Он только кивал. От радости у него уже не получалось выговорить ни слова.

. В хлеву провозились они целый час, знакомясь с каждым животным и с каждой птицей. Сэм рассказывал ей обо всех, а Сара слушала и запоминала. Напоследок она познакомилась с псом Джеком и котом Цезарем, который даже позволил ей погладить себя по блестящей черной спинке и промурчал что-то вроде «весьма польщен».

- А теперь пойдем, Сара, я покажу наш пруд. Это мое любимое место на ферме. С дедом мы там каждый день смотрим на закат и провожаем солнце.

Ей не хотелось покидать новых друзей. Если бы ее воля, она и жить бы тут осталась, прямо в хлеву с новыми друзьями. Однако и таинственный пруд тоже манил ее. И они побежали на пруд.

Пруд находился на самом краю участка. За ним начинался лес. Дальше горы. Берег водоема был песчаным, уютным. Окружала пруд и песок шелковая травка газона, кусты жасмина и шиповника. И только одно ветвистое дерево возвышалось над всей этой гладью - старый могучий дуб. Он щедро раскинул свои руки-ветви, как будто хотел обнять весь мир. С трех лет папа сажал Сэма на нижнюю ветку, и он весело хохотал. Когда сорванец чуть подрос, то стал сам лазать по веткам, как обезьянка. Лазание вызывало у него настоящий восторг. Чем выше он лез, тем больше был восторг. На ветках дерева он представлял себя в волшебной стране, где злой волшебник заколдовал людей и превратил их в обезьян, и он, Сэмюэль, должен спасти их. Он чувствовал себя героем и, вправду, становился сильнее и крепче. Часами он проводил время на дереве в стране своего воображения.

Весной дуб радовал Сэма своей сочной свежей листвой: крона его была похожа на гигантский зелены зонт. Осенью он горел как пламя костра, и дух захватывало при одном только взгляде на него. Зимой он погружался в спокойный сон и был еще таинственнее чем всегда.

Сэм очень любил и дубок-огонек (так он его называл), и пруд. Вода в нем была чистой. Но холодной. С папой и с мамой они часто ходили сюда купаться. Летом вода нагревалась и вечером было приятно плавать и плескаться в теплой воде. Сэм уже начал забывать, как выглядели родители, но отлично помнил их голоса и смех. Папа учил его плавать и кричал:

- Не бойся, работай руками. И ногами!

- Давай, ну же!

Мама хохотала, глядя на барахтающегося в воде, похожего на жука, сына. Этот смех и голос отца он слышал почти каждый раз, когда купался в пруду.

Дед позже его научил плавать, и на пруд они уже ходили с дедом. Они спокойно плавали пока не уставали и тогда выходили на берег. Ложились на теплый песок и говорили долго. До заката. Потом провожали солнце, долго говорили, потом молчали, думая каждый о своем. Им было хорошо. Вот так молчать и думать. Потом шли домой ужинать.

Именно в этот любимый уголок фермы, любимый уголок своей души Сэм вел подругу. Сара застыла пораженная открывавшимся видом: синяя водяная гладь, как рамкой, окружена желтым песком и зеленым ореолом травы; вдали темный лес и горы на горизонте, дуб-великан, протягивающий им навстречу руки, и небо, чистое синее небо. Все это напоминало сказку. Или прекрасный сон.

- Как красиво, Сэм!

- Пойдем, я познакомлю тебя с дубом. Здесь мой тайник. Через него я попадаю в разные страны. А в пруду живут рыбы и черепахи!

Они весело побежали к воде. Вода была чуть прохладная. Сара намочила руки и брызнула в Сэма. И он в ответ. Они брызгались, плескались и носились по берегу, падая в песок. Как же было здорово бегать босиком по теплому песку! Он так нежно щекотит ступни! Утомившись, они разлеглись на песке и смотрели на синее небо.

- Сэм, а ведь небо похоже на озеро, огромное озеро.

- Да. И оно глядит на наше озеро и видит в нем свое отражение, а наш пруд глядит на него и видит бесконечность и ему становится не по себе, наверное, потому что оно так мало по сравнению с тем.

- А, может, оно хотело бы попасть на небо, а небо дотянуться до озера. Но это невозможно.

- И они грустят…

-И годами не сводят глаз друг с друга…

- Это очень грустно, Сэм.

- Не грусти, ведь и они по-своему счастливы, потому что видят друг друга каждый день, каждую минуту. И только тучи иногда мешают им.

Он взял ее за руку:

- Пойдем на мое дерево! Там нет грусти. Сара, как оказалось, очень даже неплохо лазала по деревьям, хотя именно сегодня она делала это в первый раз в своей жизни. Родители очень опекали ее: она была единственным и долгожданным ребенком, поэтому с нее буквально сдували пылинки и лазание по деревьям считалось весьма опасным предприятием.

Теперь же сдерживаемая все это время энергия выплеснулась из девочки, и она ничуть не отставала от Сэма, перебираясь с ветки на ветку, а сердце замирало от страха и восторга. Через каких-нибудь четверть часа дети очутились в неведомой никому, кроме них, стране, спасая человечества от злого волшебника. А время летело незаметно. И Питер пришел позвать их к ужину.

Сара никогда еще не ела с таким аппетитом. Еда казалась ей необыкновенно вкусной: на ужин была как раз дедушкина фирменная картошка с овощами. Не успели они доесть, как за Сарой пришли. Детям ужасно не хотелось расставаться.

Засыпая, Сара думала о том, что завтра она снова пойдет к Сэму, и ей хотелось ускорить время. В эту ночь девочка спала счастливым, сладким сном.

Сэм долго думал прежде, чем уснуть. Думал, что нашел наконец друга среди людей, думал о своей непонятной неугасаемой радости, которая сопровождала его весь этот день, представлял себе лицо Сары, ее большие зеленые глаза - и на сердце вдруг становилось так сладко… Наконец заснул и Сэм.

В кухне Питер сидел и пил чай, задумчиво глядя куда-то в звездное небо.

Наступили счастливые дни для обеих семей: Сэм не ходил, а летал, Сара все никак не могла поверить, что все происходит с ней наяву, Питер не мог нарадоваться, глядя на счастливые лица детей, родители Сары, заметив в ней сильную перемену: ребенок стал живее, активнее, тоже стали заметно счастливее, постепенно начал исчезать их вечный страх за нее.

Сара запомнила все имена животных и через неделю уже знала, кто что из них любит, как себя вести с коровой Мартой, а как с задиристым петухом Люком; что Джек любит, когда его гладят по головке, Пахарь похлопывания по шее, а Тим очень любит сухари. Животные тоже быстро привязались к ней. Теперь Тим уже встречал с улыбкой не только Сэма, но и Сару. А кот Цезарь позволял ей брать себя на руки и чесать за ушками. Сэм научил ее кормить птиц и зверей, чистить стойло и скрести корову и лошадь, и, конечно, чесать барашков. Все это доставляло ей неимоверное удовольствие.

Каждый день, приходя домой после школы, они обедали и бежали к животным. Провозившись с ними часа два-три, ближе к вечеру, они шли на озеро. Там они купались, плескались и играли на дереве. Дед приходил за ними, когда начинало темнеть, потом они ужинали и с щемящим сердцем расставались до следующего дня. Если им приходилось пропустить хоть один день, а такое, конечно, иногда случалось, так как Сара с родителями регулярно ездила за покупками в город, или к друзьям, или по делам. Оба не на шутку страдали. Но тем приятнее была встреча после разлуки.

Время бежало. Дети росли. Пролетело лето, осень, а за ними и зима. Наступила весна. Дети не могли представить себе жизни друг без друга.

Воздух был пропитан необыкновенной свежестью и волновал сердце. Холода остались позади и предвкушение весны, новой жизни захватило все вокруг, манило чем-то необъяснимым многообещающим и рождало новые мечты. Сад перед домом Сэма приготовился к пробуждению. Кое-где уже появлялись почки, и травка незаметно повылазила то тут, то там. Не успели все порадоваться первому дуновению весны, как деревья начали цвести, покрываясь легкими, нежными облаками цветов. При виде такой красоты казалось - и душа зацветает.

Вместе с Питером дети с удовольствием возились в огороде, копались в земле. Сажали цветы и деревья. Сара никогда прежде не думала, что работа на огороде может быть такой интересной и доставлять столько радости. Кода пришло время урожая, она помогала собирать фрукты. Сара неожиданно сделала открытие: когда сам достаешь с дерева или яблоко, или персик или любой другой фрукт - они кажутся намного вкуснее, чем готовые, купленные, помытые, разложенные по тарелочкам. Дети шустро лазали по деревьям и собирали фрукты, аккуратно складывая их в корзины. А когда уставали, они просто сидели на дереве и ели их.

Саре нравилось не только играть с Сэмом, но и слушать его: он всегда очень интересно рассказывал, рассуждал. Например, когда они смотрели на рыб, плавающих в пруду, он рассказывал об их жизни о том, что некоторые большие рыбы иногда едят маленьких, а другие, напротив, никогда не посмеют обидеть сородичей. О том, что в озера рыбы попадают из рек и что путешествия их иногда получаются очень длинными и опасными. Многое он знал со слов деда, многое прочитал. А Сара, затаив дыхание, слушала его и получала ответы на давно интересующие ее вопросы.

Иногда они разговаривали с рыбами. И рыбы в ответ шевелили губами, а дети гадали: что же рыба им шепчет в ответ? Особенно интересно было наблюдать за черепахами, которые в большом количестве жили в пруду. Они плавали очень медленно, выпятив голову.

- Тебе удобно тащить на себе дом, черепаха? - спрашивала Сара.

Черепаха в ответ быстрее двигала лапками и еще больше выпячивала голову, точно хотела показать, что не очень то и тяжело. Черепашки любили греться на солнышке, и дети ложились на берегу, рядом с ними, и все вместе дружно загорали. А как здорово было наблюдать за тем, как черепаха прячет яйца в песке! Сэм и Сара чувствовали на себе какую-то отеческую ответственность за черепашье потомство и внимательно следили, чтобы никто не испортил яиц. А когда приходило время, с диким восторгом встречали вылупившихся черепашат.

Наблюдать за жизнью животных, птиц, рыб, за жизнью природы было невероятно интересно обоим. Все наблюдения они обсуждали, многое сопоставляли с миром людей. И обоим казалось, что мир природы все больше отдаляется от мира людей, нет, скорее люди отдаляются от него - это наводило грусть. С природой им было лучше, спокойнее, интереснее, чем с людьми.

Еще одним излюбленным занятием детей было строительство замков, туннелей лабиринтов и пещер из песка. От этого занятия их практически невозможно было оторвать. Сара обычно строила изящные замки, а Сэм лабиринты, крепости и туннели. Прямо на глазах вырастали целые песочные города. Однажды они так увлеклись, что не заметили, как пришли родители Сары. Марианна, мама Сары, стояла неподалеку от песочного города, за спинами детей, вместе с Питером. Они наблюдали за детьми. У Марианны выступили слезы. Она никогда не видела Сару такой счастливой: глаза девочки горели. Сара достраивала стену вокруг своего замка. А Сэм, погрузившись по колено в вырытую им яму, заканчивал пещеру. Наконец все было готово, и они сели на песок, довольные и уставшие. Тогда Марианна окликнула их. Пробудившись, точно ото сна, они оба вздрогнули. В этот вечер им было особенно тяжело расставаться.

А на следующий день она не пришла. И на следующий тоже. Сэм не находил себе места. Он один сидел на берегу и смотрел на пруд. Ему вдруг вспомнилось, как он ждал возвращения родителей. Ожидание становилось просто невыносимым. Казалось, надо подождать еще совсем чуть-чуть - и папа с мамой войдут в комнату и окликнут его… Еще капельку… Совсем капелюшечку. Напрасно. Напрасно он ждал, и чувство глубокого разочарования поселилось где-то в глубине его души. Теперь это чувство всплывало на поверхность. тоска душила. Внезапно он вскочил и помчался к дому Сары. Бежал изо всех сил, боясь думать о том, что его там ждет. Дверь открыла мама Сары. «Сара больна» - прогремело в его ушах.

- Простудилась.

- Простудилась – как эхо повторил потрясенный мальчик.

- Приходи через пару дней, когда ей станет немного лучше.

«Через пару дней», «больна» - никак не укладывалось у него в голове. Кровь стучала в висках. Слова, мысли превратились в беспорядочную кучу, и он никак не мог понять сути происходящего.

Вернувшись домой, он сразу побежал в комнату. Питер вошел и сел на кровать.

- Что случилось, Сэм? Какая-то беда?

- Она больна, дед, - он почти плакал. «Через пару дней ей станет лучше» – сказала ее мама. Дед, что значит больна? Почему больна?

- Сэм люди могут заболеть. И животные, и птицы, и растения. И это совсем не редкость.

- Но ведь я не болею, и ты не болеешь. Почему она болеет? Ей плохо, она больше не улыбается. Лучше бы я заболел вместо нее. Я не хочу, чтобы ей было плохо. Дед, мама и папа тоже болели до того, как исчезли?

- Нет. Они не были больны, дружище.

- Так откуда берутся болезни? Почему одни здоровы, а другие больны?

- Слушай внимательно, Сэмми. В нашем мире все очень тесно взаимосвязано. На первый взгляд это иногда незаметно, да и непонятно. Трудно себе представить, что букашка может быть как-то связана со слоном, а приливы и отливы - с луной. Только один творец может наблюдать все эти связи до единой одновременно, нам же доступны лишь отдельные части этой большой системы. Если же нарушаются эти связи, происходит что-то страшное. Мы все - части этой большой системы, все живое невидимыми ниточками связано с матушкой Землей. Так, человек, растение или животное заболевает, если одна из этих нитей рвется. Представь: весь твой организм тоже состоит из частей: руки, ноги, голова и т.д. Если одна из них вдруг отделится от тела, перестанет слушаться? Плохо будет и организму, но хуже всего придется отделившейся части. В каждом живом организме существует пульсация, которая так же связана с общей пульсацией земли. Пульсация растений, например, медленнее, чем пульсация животных. И в человеке тоже есть своя пульсация. Когда человек уходит от естественных процессов земли, частота его вибраций, его пульсация меняется, он теряет связь с системой и заболевает. Если кровь перестанет поступать к отделившемуся органу, он будет болеть, а потом и вовсе погибнет. То же и снами – частями земли. Растения животные, люди - мы одно целое. И если каким-то образом мы теряем контакт с землей, отделяемся мы начинаем болеть. У земли есть сердце, хоть многие в это и не верят, а вместо крови по ее жилам течет энергия, которая дает всем нам жизнь. Пульсация передается от одного живого существа к другому. И если человек перестает ощущать эту пульсацию - значит энергия больше не поступает или поступает в недостаточном количестве. Так приходит болезнь. И если не восстановить связь, человек может умереть. Ты знаешь, Сэмюэль, все вокруг состоит из энергии и пульсации. Жизнь зарождается благодаря пульсации и взаимодействию мощнейших энергий. Мы их не видим, но можем почувствовать. Все что нас окружает- это воплощение энергии. И некоторым людям, совсем немногим, удается не только увидеть связи и почувствовать энергию земли, но и управлять ею. Придет врем - и ты все это поймешь, дружище. Ложись спать. Отдохни.

Сэм ловил каждое слово деда. Многое ему было непонятно. Однако слова, все до единого, ложились на дно его сознания, надежно впечатывались в память. Он заснул на удивление быстро. Глубоко внутри он что-то понял, но ум еще пока не мог распознать что именно. Это необъяснимое понимание чего-то очень важного, главного, вернуло ему спокойствие.

Наутро тоска поутихла, и он ждал окончания уроков чтобы пойти навестить Сару. Сара лежала в кровати. У нее был жар. Обессиленная и исхудавшая, увидев Сэма она улыбнулась. Сэм просидел с ней до вечера. Он читал ей, рассказывал выдуманные истории, пел песни.

Сара проболела две недели. Сэм приходил к ней каждый день. Но пускали его не всегда. Она пила лекарства и много спала. Сэм сильно переживал и очень тосковал.

Когда в один из таких тоскливых дней, он с надеждой пришел к двери Сариного дома, Марианна, сама вся исхудавшая и обессиленная, открыла дверь и с отчаянием в глазах сказала, что Сара серьезно больна.

- У нее ревматоидный артрит. У нее болит сердечко, ей очень плохо.

На следующее утро они увезли Сару на лечение в город. Сэму удалось только пожать ей руку на прощание, когда она садилась в машину. От беспомощности он готов был заплакать. У Сары не было сил плакать. Болезнь совсем вымотала ее. Машина увозила Сару от него неизвестно куда. Он прибежал домой в слезах. До вечера он не выходил из комнаты. Вечером он спустился в кухню. Дед чистил посуду.

- Дед, почему именно Сара заболела? Почему она потеряла контакт с землей? Куда ее повезли? Как они будут лечить ее? Она не умрет, дед?

Он снова рыдал горько-горько. Питер обнял его.

- Не умрет. Поправится. Она молодая и сильная. И болезнь ее не такая уж страшная. Правда ей надо немного помочь.

- Как помочь?

- Надо попытаться восстановить ее связь с землей.

- Как это сделать?

- Не могу тебе сказать. Потому что не знаю. Надеюсь, они найдут хорошего врача.

- Я хочу ей помочь, деда. Очень хочу помочь. Как я могу это сделать? Я должен, дед.

- Вспомни все, что я тебе сказал, хорошо подумай, и, может быть, найдешь какое-то решение.

Сары не было почти месяц. Сэм исхудал, в глазах поселилась печаль. Каждый день он думал: «Завтра, завтра она вернется!». Наступало завтра и не приносило с собой никого, только тоску и грусть. Сэм каждый день ходил на пруд и смотрел на рыб, разговаривал с ними и с Сарой.

- Сара, все будет хорошо. Ты поправишься. Сегодня я для тебя построил дворец. Ведь ты так похожа на принцессу. Я скучаю. И рыбы скучают. Они перестали мне отвечать, Сара. Мы ждем тебя.

К закату приходил дед и они, как раньше, молча провожали солнце, а потом долго беседовали.

- Дед, почему она потеряла связь с землей, почему люди теряют эту связь.

- Есть много причин. Человек может делать что-то, что нарушает эту связь. Может питаться не так, думать не так, вести себя не так.

- Но Сара все делала так!

- Она не совсем похожа на своих родителей. Они ее тянут в одну сторону, а ее душа тянется в другую. Такие перетягивания тоже могут нарушить связь. Они часто не дают ее телу выплескивать энергию, получать позитив от того, что ей нравится. Обмен энергией нарушается.

Вспомни, ведь она впервые лазала по деревьям с тобой. И лекарства не всегда лечат. Лучше питаться живой пищей - в ней энергия земли. Природа - лучшее лекарство. А в таблетках часто содержится яд. Много всего, мой Сэмми, много причин здесь соединились вместе.

- Дед я должен помочь. Я это чувствую.

Над этим он ломал голову все время, пока не было Сары. Мозг его усердно трудился. А сердце ждало, так сильно ждало его Сару.

Сара вернулась неожиданно. Сэм открыл глаза и увидел перед собой деда, хитро улыбающегося.

- К тебе гости.

- Не может быть!

Он вскочил как ошпаренный.

- Сара! Сара! Сара! – кричал он, обезумев от радости.

Он сбежал по лестнице в кухню. Сара сидела за столом, бледная и худая, но теперь счастливая. Она снова улыбалась. Кот уже пристроился на ее коленях.

- Сара!

Он схватил ее руку и неуклюже мял ее в своих ладонях.

- Как ты себя чувствуешь?

- Уже хорошо, Сэм. Хорошо. Даже отлично!

Он побежал переодеваться, и они отправились на пруд, под свое дерево. О, сколько всего они торопились рассказать друг другу! Дед наблюдал издалека, временами ему казалось, что дуб радостно обнимает их, как своих детей.

«Как просто счастье», - подумал Питер. И он тоже был счастлив.

Солнце вставало и садилось. Сэм и Сара были неразлучны. Все так же они проводили время у пруда, незаметно взрослели и становились подростками. Все тот же пруд, все то же дерево. Но занятия постепенно менялись. Теперь они часто вместе читали, сидя под деревом. У них была договоренность: сначала она выбирает книгу, а потом, когда они ее дочитывают, он выбирает следующую. Это было забавно. Они читали внимательно. По очереди. Бурно обсуждали прочитанное и даже иногда спорили. Бывало Сара выходила из себя. Она стала очень эмоциональной, восприимчивой, могла даже расплакаться. Когда она плакала, Сэм терялся, переживал, начинал ее успокаивать, утешать, уговаривать. Ему так хотелось защитить ее, уберечь, оградить от всех бед. Казалось, в этом и заключается смысл его жизни: сделать так, чтобы ей было хорошо, чтобы она улыбалась, как в первую их встречу. И он старался изо всех сил.

Когда список прочитанных ими книг перевалил за двадцатку, они решили составить каталог лучших книг. Список хранился в шкатулке, запертой на ключ. Шкатулку они закопали под деревом. Это была их маленькая тайна.

Находясь на дереве, они уже не попадали в разные чудесные страны - они мечтали. Каждый рассказывал о своих маленьких и больших желаниях, вместе они строили планы на будущее. Они не переставали бывать и в стране воображения, но уже не сражались и не спасали мир сами, а придумывали истории и сказки об этом.

Неизменным осталось времяпрепровождение с животными. Это по-прежнему занимало их обоих. И друзей они любили все так же сильно. Тим уже был взрослым крепким барашком. Он, как и раньше, обожал Сэма и Сару. Сэм научил подругу ездить верхом. Лошадь была одна, поэтому они ездили по очереди. Ездить на Пахаре было для Сары огромным наслаждением. Вместе они чистили коня, седлали, выводили. Первая садилась она, шагом доходила до луга, потом начинала ехать неторопливой рысью и под конец мчалась галопом. Это было чудесно: ощущение было такое, что у нее выросли крылья и она летит вперед, к безграничной свободе. После нее садился Сэм и носился по лугу галопом. Саре хотелось ездить верхом каждый день, но Пахарь иногда был занят работой, и дедушка не разрешал его трогать. Сара обязательно приносила коню гостинчик –кусочек сахару- и похлопывала его по шее.

Все шло своим чередом, и только осенью и весной самочувствие Сары значительно ухудшалось, напоминая о затаившейся болезни. С тех пор как Сара перенесла болезнь, одно неотступное желание преследовало и сопровождало жизнь Сэма: он точно знал, что должен ей помочь, должен излечить ее болезнь. Любым способом, чего бы это ему ни стоило. Для него это была простая истина. Он твердо знал, что не может быть иначе. Сэм взялся за книги, учебники энциклопедии. Про ревматизм он знал теперь почти все. Он читал, учил, искал и думал. Мозг его судорожно работал, соображал, анализировал, сравнивал, воображал, предполагал.

Однажды ему попалась старая книга про массаж на полке папы, когда-то увлекавшегося альтернативной медициной, которая ему так и не пригодилась. Он перебирал отцовские книги, и почему-то взгляд его упал именно на эту, небольшую, старую, синюю книжку. Руки сами потянулись к ней. Она показалась ему важной и особенной. Сэм заперся с ней в комнате. И читал всю ночь и весь следующий день.

А потом еще сутки переваривал прочитанное. Ему в какой-то момент показалось, что он нашел то, что давно искал, что ответ на все его вопросы теперь в его руках. Это выход. Путь к исцелению. Откуда в нем появилась такая уверенность, он не мог объяснить, но на душе враз стало спокойно и хорошо. Может, это и есть проявление той невидимой связи с землей, о которой говорил дед. Невидимой, но осязаемой.

Был осенний дождливый вечер. Сэм сидел в кресле, прикрыв глаза. На коленях лежала книга. За окном барабанил дождь. Дед гремел посудой на кухне, стараясь перешуметь дождь. А у Сэма на сердце было так светло и спокойно. В тот момент он чувствовал сердцебиение земли, ощущал ее пульсацию в своем сердце. И он вдруг понял все, что тогда говорил ему дед, понял еще много всего, что пока не мог выразить. Он понял деда. Понял Сару. Понял дождь. Понял себя. Сэм так и уснул в кресле. Дед тихонько укрыл его и взял книгу с его колен. Питер просидел всю ночь, читая ее и вспоминая сына, уносясь в далекое прошлое. Он то смеялся, то плакал. Посторонний мог бы подумать, что старик выжил из ума. А он просто ступил в царство памяти и уже не мог остановиться и бродил там до самого утра.

Время продолжало шагать вперед. Подростки превращались в юношу и девушку. Питер тихо старел. Оставалось всего пару месяцев до окончания школы. Весна выдалась на редкость теплая и красивая. Сэм и Сара возились с землей. Сэм купил редкие семена цветов для нее. Он искал их целый месяц. Но награда была высокой: лицо Сары сияло счастливой улыбкой. Она так нежно и ласково укладывала семена, так любовно поливала их, что он и год бы потратил на их поиски, только бы подарить ей радость. Он смотрел на нее, и счастье било через край. С тех пор как он прочел книгу о массаже и почувствовал пульсацию жизни, он старался побольше времени проводить с Сарой на природе, среди животных и растений. Занимаясь серьезно медитацией, он пытался и ее научить этому. Но Сара не воспринимала это всерьез.

Сэм старался радовать ее как можно чаще. Интуитивно он понимал, что радость усиливает вибрации и восстанавливает пульсацию. И на самом деле он это мог наблюдать: радость отгоняла болезнь, улучшала ее самочувствие. Сам он много медитировал и научился чувствовать пульсацию не от случая к случаю, а тогда, когда ему было нужно. Он не мог приучить ее к медитации, но зато смог приучить к массажу. Каждую встречу он делал ей массаж, притом так бережливо, как мать - младенцу. Массаж заметно улучшал ее самочувствие и поднимал настроение. Ей казалось, что через свои руки он передает ей нежность и любовь. И это было действительно так.

Общество друг друга составляло основу их жизни. Им казалось, что так должно быть всегда, что всегда они будут рядом, будут ходить на пруд, сидеть под деревом, возиться с друзьями, слышать голос друг друга и держаться за руки. По-другому просто быть не может! – был твердо уверен каждый из них.

Но жизнь не похожа на застывший кадр киноленты, она любит преподносить сюрпризы, к сожалению, не всегда приятные. Юные сердца, окрыленные своим счастьем, чаще других теряют бдительность, отдаваясь с головой прекрасным порывам души. Так судьба готовила серьезные испытания и для Сары с Сэмом, а они даже не подозревали об этом.

Закончились последние экзамены. Пролетело последнее беззаботное лето. В это лето они, как сумасшедшие, купались целыми днями в озере, до полуночи сидели на дереве, перебирая звездочки на небе, выбирая самые яркие друг для друга.

- Сара, смотри вон ту я тебе дарю для кольца, а вон ту дальнюю можно вплетать в волосы. Ты будешь похожа на ночную фею.

- А тебе - ту мерцающую. Она будет тебе пуговичкой на жилете. А вон та - запонкой.

Сара засмеялась, а потом они долго молчали. Первым он нарушил тишину:

- Почему ты едешь именно в Гарвард, Сара?

- Ты же знаешь мою маму, Сэм. Она строит великие планы на великое будущее своей дочери.

- Но какие у тебя планы, Сара? Ты совсем забыла о наших мечтах, которые родились вот на этих самых ветках, на которых мы с тобой сейчас сидим.

- Гарвард - самый престижный колледж. В любом случае это неплохо, к тому же это нам никак не помешает. Учиться всегда пригодиться. Тем более в Гарварде. Тем более, что я скоро вернусь. Да и на каникулы буду приезжать. Я думаю, мы выдержим любое испытание, даже испытание разлукой. Помолчав немного, она добавила:

- И потом, ты же знаешь, все давно решено без меня – голос Сары был серьезным и грустным.

- Сара, я очень хочу, чтобы это принесло тебе счастье. Но это далеко, очень далеко, Сара… Да, там будет интересно, очень интересно. Тебе обязательно понравится. И ты будешь лучшей ученицей, не сомневаюсь. Но знай, Сара, милая Сара, что ты вправе решать, что тебе делать и как жить. Это твоя жизнь, Сара. Делай то, что приносит тебе радость. Радость лечит тебя.

- Мне бы хотелось решать самой, бороться, но у меня нет сил, Сэм я слабая. Я не хочу войны… Сэм я…

Голос ее дрогнул, она не могла говорить из-за скопившихся слез, готовых прорваться наружу.

- Сэм, я не хочу расставаться с тобой. Я счастлива только, когда ты рядом. Ты открыл для меня целый мир, мир, который я очень люблю… Ты освещаешь мою жизнь. Ты разукрашиваешь каждый ее день, как когда -то мы превращали серые разукрашки в пестрые, веселые картинки. картинки… Но, Сэм, я не могу не ехать. Прости…

Она заплакала. Ей было очень горько. Слезы лились рекой и никак не хотели останавливаться. Она громко всхлипывала. Как же много ей хотелось сказать ему, сколько нежных слов, но слезы мешали, она не могла вымолвить и слова. Ему тоже хотелось плакать. Он обнял ее. И нежно сжал ее ладони в своих. В ту минуту он так явственно чувствовал ее вибрации, его пульсация слилась с ее. Сердца обоих бились так громко что было слышно каждый удар, а в сердцах их билась любовь.

Они долго сидели застыв, взявшись за руки и закрыв глаза. Когда Сэм открыл глаза, лицо ее было совсем близко. Глаза блестели, а дыхание обжигало его лицо. Губы ее коснулись его губ. И так нежно, несмело поцеловали его. Сэм не мог понять во сне это происходит с ним или наяву. А губы их уже вышли из-под контроля и действовали самостоятельно: чуть касались и отстранялись, и снова касались, будто знакомясь, изучая друг друга. И наконец изучив друг друга слились в долгом, сладком, первом поцелуе, в котором бились их сердца, все их чувства и сердце самой земли. Поцелуй этот остался навсегда в памяти каждого из них.

А через три дня она уехала.

Первые дни после разлуки он провел будто во сне. Механически вставал, по инерции ел, механически работал на ферме, механически говорил и ложился спать. Неотпускающая острая боль преследовала его. Он ее ощущал физически. Питер очень переживал за внука. Он старался больше говорить с Сэмом, увлечь его, придумывал работу, искал для него книги. Но Сэм продолжал тосковать и впервые в жизни заболел. У него началась лихорадка, все тело горело и ныло. Так пролежал он две недели. Питер не отходил ни на шаг, ухаживая и отдавая последние силы. Он сильно постарел за это время. Когда болезнь отступила, Сэм встал с кровати, подошел к окну и улыбнулся, глядя на яркое солнышко за окном. С этого дня он начал поправляться и физически, и духовно.

Он снова работал на огороде с душой, с удовольствием возился с животными, расспрашивал деда о том, что было интересного, пока он болел. С наслаждением он окунулся в пруд, долго плавал в чуть прохладной воде, принимая ее ласки, успокаиваясь и набираясь сил.

На следующий день он собрался в город и уехал, ничего не сказав деду. Вечером он вернулся бодрый и веселый и сказал, что теперь каждый день будет ездить на курсы массажа, на которые сегодня записался. Дед обрадовался и не мог скрыть своего веселья: он расспрашивал о курсах, о поездке в город, шутил, много смеялся. Еще бы: ведь на его глазах Сэм пробуждался, оживал.

За ужином они много говорили и много смеялись. А поздним вечером сидели на крыльце и смотрели на звезды, как в старые добрые времена.

- Сэм, вон зажглась звезда, видишь, слева? И твоя жизнь снова зажглась. Новая жизнь, Сэм!

- Дед, а твоя вон как та – спокойно и тихо сияет.

- Сэм, моя сияет, сияет и тихонько угасает. И с этим ничего не поделаешь - она и так сияла достаточно долго и ярко, ты не находишь?

- Ярко да. Но долго - не согласен. Она может сиять еще и еще.

- Не может, дружище. Я это чувствую. Еще немного посияю и исчезну.

Он говорил это с улыбкой, спокойно, не отрывая взгляда от прекрасного звездного неба. Сэм молчал. Он понимал, что дед говорит правду. Ему не хотелось думать об этом всерьез: уж слишком невыносимую боль причиняли такие мысли. Но дух его закалился. Он научился смотреть страху в глаза.

- Дед, я выучусь и вылечу ее. Даю слово.

- Ты непременно сдержишь слово, я не сомневаюсь. У тебя получится. Только помни, что ты наделен необыкновенной силой, твоя сила в твоих руках и в твоем сердце. Всегда помни это, Сэмми.

Они сидели до глубокой ночи, и им было хорошо и спокойно.

Новая жизнь была насыщенной и интересной. Каждый день он посещал курсы. Потом возвращался домой и работал на ферме. Ферма не давала большого дохода, но обеспечивала всем не обходимым. Сэм даже сумел накопить денег и купил машину. Вечер он проводил за книгами. Он читал книги по медицине, анатомии и физиологии, читал философскую, эзотерическую и духовную литературу. Вечерами он ходил на пруд, глядел на воду и погружался в вспоминания. Вся его жизнь, активная и интересная, все его действия были пропитаны мыслью о ней, она была главным источником, подпитывающим его. Не было уже не боли, ни тоски – ее образ вдохновлял его.

Цель, которую он себе поставил: вылечить Сару - двигала его с мощной силой вперед. Он чувствовал огромный пилив сил и энергии.

Реальная связь с Сарой, наоборот, становилась все слабее: первое время они писали и звонили друг другу каждый день. Потом через день: у Сары было очень много дел. Потом раз в неделю, а потом и раз в месяц.

Но он не унывал. Видимая связь слабела, зато внутренняя крепла. Сара жила в нем, в его сердце. И этого ему было достаточно. Он не ревновал, не упрекал. Он был счастлив от того, что каждый день приближался к своей цели и от того, что Сара навсегда поселилась в его сердце.

Сэм был самым старательным студентом, он засыпал преподавателей вопросами, и каждая мелочь имела для него свой глубокий смысл. Профессор гордился им, хотя иногда говорил смеясь:

- Ты даже мертвого достанешь своими вопросами, Сэмюэль!

И только дед знал, что задавать вопросы – для Сэма обычное состояние жизни.

Так пролетел целый год. Сэм закончил массажные курсы. Изучил целые библиотеки книг, начал заниматься психологией. Он все так же твердо и смело шел по жизни.

А что Сара? Сара редко давала о себе знать и редко выходила на связь. Она быстро втянулась в студенческую жизнь, училась с удовольствием, нашла много новых друзей и глотала кучу таблеток, потому что, как и прежде, весной и осенью болезнь ее обострялась. Таблетки приглушали страдания тела, а яркая, насыщенная жизнь – страдания души. Лишь иногда, пред сном, мучилась она бессонницей и вспоминала Сэма, их пруд, его массаж и их поцелуй. А потом всю ночь ей снилась старая ферма и милый, родной Сэм.

Сэм набирал опыт и не переставал развиваться. Получив диплом, он начал работать в клинике, быстро завоевал себе имя и уже через год он смог открыть небольшой массажный салон. Это конечно стоило ему больших усилий. Но помогали все: друзья, дед, бывшие учителя. Питер плакал от радости на открытии салона, да и сам Сэм едва сдерживал слезы. Дело пошло хорошо. Сэм оказался талантливым, искусным специалистом, а вместе с тем добросовестным и порядочным человеком. Слава о нем быстро разнеслась по всему городу и даже по соседним штатам. Вскоре он понял, что эта работа не только ответственная и тяжелая, но и приносящая неплохой доход. Но самое главное - ему нравилось помогать людям, а он видел, что помогал, очень помогал. Каждому по-своему. Он также не оставлял свою главную мечту – помочь Саре. Сэм набирался опыта, сил и знаний и мечтал о том, что в один прекрасный день Сара закончит учебу и вернется, они будут вместе, неразлучны, и он исцелит ее. Ждать оставалось не так уж и долго. Всего каких-нибудь пару лет.

Когда он почувствовал, что зарабатывает достаточно, то решил тратить часть денег на путешествия, но не на обычные туристические поездки, а на посещение мест, которые, по его мнению, должны были ему открыть необходимые знания, тайны; мест, в которых он уже давно мечтал побывать. Он был счастлив, как любой человек, дождавшийся наконец исполнения заветной мечты. Единственное, что его беспокоило в последнее время - он редко стал бывать на ферме. Совсем не хватало времени. Он скучал. А Питер тем временем старел. Сэма иногда начинало преследовать чувство вины. Но каждый раз, посетив деда, он успокаивался: дед при встрече всегда был спокоен и счастлив. Успех Сэма делал его по-настоящему счастливым. Приезды Сэма были настоящим праздником на ферме. Все, идущее своим тихим чередом, вдруг начинало суетиться, бегать, ликовать. Прощаясь, дед обычно говорил:

- Мы в порядке. В полном. Нам хорошо здесь. Пусть тебе тоже будет хорошо, где бы ты ни был, дружище.

Он так искренне это говорил. Лицо его светилось добром и любовью. Как же Сэм его любил! С какой-то неизмеримой силой.

Теперь, когда он стал путешественником, он еще реже бывал дома. В то же время Сэм чувствовал, что поездки подпитывают его силы, развивают талант и прибавляют опыта.

Первое его путешествие было в Африку. Африка была мечтой из детства. Дед часто рассказывал ему о ней, о ее природе, животных, людях, обычаях, и Сэму непременно хотелось попасть на эту землю зверей и дикарей. Иногда он закрывал глаза пред сном и представлял себе львов, жирафов, слонов, страусов, дикие племена абиссинцев, увешанных амулетами, и тогда снилась ему далекая, оглушенная ревом и топотом Африка. Теперь к детскому слепому любопытству добавился профессиональный интерес: африканский массаж - один из самых древних видов массажа, которым Сэм очень увлекся в последнее время. Путешествие превзошло все ожидания: африканская экзотика, необычные люди, целители. Саванны оказались почти такими же, как в его детских снах. С восторгом он наблюдал за животными и не верил своим глазам. Чудом ему удалось посетить несколько целителей, один из которых устроил ему испытания: «западный чародей» - как он его назвал -должен был ему открыть несколько своих секретов взамен на его «мастер-класс». И чародей с Запада успешно выдержал испытание и был удостоен посвящения в тайны шамана.

Сэму часто казалось, что обычная медицина пошла не совсем тем путем. Интуитивно он чувствовал, что традиционная медицина, с ее несколько дикими, порой абсурдными предложениями хранит что-то очень важное, поэтому всеми силами он пытался разобраться в ней. Сэм поглощал информацию огромными порциями и впитывал все, как губка. Из путешествия он приехал воодушевленный, отдохнувший. Знания и опыт, полученные там, ему удавалось с успехом использовать на практике. Дикарство и многовековая мудрость, продиктованная самой жизнью, а не книгами и учебниками, стали живой струей в его работе.

Вкусив прелесть подобного путешествия, он уже не мог остановиться. Дальше были Тибет, Индия, Россия, Европа. Сэм подробно изучал тибетский, индийский, тайский, испанский, финский, шведский массажи, старался познавать их из первоисточников, из первых уст. Его желание, уверенность, воля открывали ему дорогу, и у него всегда все складывалось удачно. Куда бы он ни приехал, его встречали с улыбкой, учителя с удовольствием передавали ему свои знания, а города и страны открывали свои тайны и делились самым интересным. Может быть, это была удача, может сам Бог вел его, а может он просто всегда прислушивался к сердцебиению земли.

Сэма, однако, интересовал не только массаж. Он старался открыть для себя эзотерические знания, которые, как он считал, просто необходимы для настоящего целителя (ему нравилось именно это слово, слово доктор или врач, казались ему слишком поверхностными). В Тибете он общался с ламами и посетил несколько буддийских монастырей, в Индии - с йогами, в России с – шаманами. Он не уставал искать встреч с целителями, старцами, знаменитыми психологами. И это давало хорошие результаты: с каждым днем он становился все сильнее, физическая сила и сила духа росли и крепли в нем параллельно.

Вобрав в себя все эти знания, Сэм мог выполнять почти любую технику массажа. И салон его процветал. Со временем он сам стал набирать учеников и брать ассистентов. В жизни его все происходило так стремительно, что знакомые часто удивлялись: куда торопится? Дед в последнюю встречу тоже заговорил об этом:

Ты знаешь, Сэм, ведь не у всех так. За пару лет в твоей жизни произошло столько событий, сколько с некоторыми людьми не происходит и за десять лет, да что и говорить – за всю жизнь. Ты получаешь невероятно много опыта и знаний, ты видел столько стран и людей, ты растешь как специалист и как личность гигантскими шагами… Как будто торопишься жить, все успеть.

В голосе его звучало беспокойство.

- Дед, но мне кажется, я мог бы успевать еще больше.

Дед грустно на него посмотрел.

- Не торопись, не торопись, Сэмюэль. Не гони лошадей. Звезда твоя слишком ярко сияет…

Сэм запомнил этот разговор слово в слово, запомнил лицо деда, его голос, когда он это говорил, дом за его спиной и солнце, слепящее глаза. Это была их последняя встреча.

Когда Сэму сообщили о болезни деда, он был на конференции в Москве. Назавтра была назначена самая важная встреча поездки: встреча с лучшим мастером точечного массажа Москвы. Дед, который никогда не болел, а лишь иногда выходил ненадолго из строя, голоданием, прогонял все болезни, запершись у себя в комнате на пару дней. Сэм не мог осознать всей серьезности происходящего, ему казалось, что дед сильный, справлялся всегда - справится и сейчас. Поэтому он решил не откладывать встречи, а лететь домой через два дня. Как он жалел потом о каждой потерянной секунде! Если бы можно было повернуть время вспять, если бы только дали ему второй шанс... Он вылетел бы сию же минуту. И успел, успел бы проститься с самым дорогим человеком на земле.

На следующий день, вечером, его известили о смерти деда. Сердце его оборвалось, боль ножом резанула все его существо. Он рыдал. Горько. И все равно не мог выплеснуть всей боли со слезами. Горе было слишком велико. Он вспоминал последнюю встречу, грусть деда - и боль с новой силой захлестывала его.

- Прости, дед, прости –шептал он.

Сэм знал, что Питер никогда не обижался на него, но он чувствовал: случилось непоправимое и он мог бы что-то изменить. Дед простил. Он не мог простить себя. Он вылетел в тот же вечер. Подъезжая к ферме, он не мог сдержать слез. Когда он увидел Питера, такого бледного, безучастного, чужого, он застыл и долго не мог выйти из оцепенения. Ему так хотелось, еще хотя бы разочек взглянуть в лицо живое, родное, в глаза, всегда светящиеся тихим, добрым светом. Хотя бы разочек… Хоть на секунду.

- Как же так? Ка же так?

Питер завещал кремировать себя и прах развеять над прудом. Следующим вечером Сэм сидел на берегу озера под деревом, смотрел на воду, уносящую прах. Он уже не плакал. Он казался спокойным. Он провожал солнце совсем один. Но говорил с дедом, как раньше.

- Дед, почему не дождался меня? Совсем чуть-чуть? Теперь я остался один. А ты теперь с мамой и папой. Хорошо тебе. Как мне теперь без тебя?

Он повторял и повторял:

- Дед! Дед! Поговори со мной.

А в ответ раздавался только плеск воды.

Ферму пришлось сдать в аренду, а потом и продать, как больно это ему ни было: он не имел не времени, ни сил ухаживать за ней. Он нашел бедного крестьянина с двумя детьми и почти за бесценок сдал им ферму с правом последующего выкупа. Они были ему бесконечно благодарны: своя земля была их давней мечтой, и они любовно ухаживали за фермой и во много раз увеличили ее производительность.

Как только Сэм решил дела с фермой, он уехал. Он не мог здесь больше находиться: слишком много тяжелых воспоминаний было связано с этим местом. Он осел в городе. Погрузился с головой в работу. Он помогал людям, а работа помогала ему пережить горе.

Сэма любили и уважали. Он очень много работал. Перед началом сеанса он ставил будильник, погружался в медитацию и приступал к массажу. Будильник звенел, выводил его из состояния медитации, из совершенно другого мира, непонятного для большинства. Медитация направляла его, через нее он как будто выходил на связь с какой-то неземной силой, вступал с ней в контакт, и она вела его. Он считал это той самой пульсацией земли, о которой говорил дед. Сэм отдавался массажу всей душой, всеми силами - и это чувствовали все, результат был превосходный. Он вылечил уже многих людей. Так прошел еще год.

День выдался тяжелым, несколько сеансов, потом урок для начинающих массажистов. Сэм пришел уставший и набрал ванну. Теплая ванна помогала ему снять стресс и восстановить силы. Он наслаждался теплом, тишиной и спокойствием, когда звонок телефона рассек тишину и прервал отдых. Он решил не брать трубку, не нарушать заслуженного спокойствия. Но звонок был настойчивым, так что пришлось вылезти из ванны и снять трубку.

- Сэм!

Ее голос он узнал сразу. Сердце замерло - и все, припрятанное глубоко в сердце, фонтаном хлынуло наружу. Он не мог заставить голос перестать дрожать.

- Здравствуй, Сара!

- Сэм, как давно не слышала я твой голос! Я соскучилась. Сэм, ты там, ты слышишь?

- Сара, это правда ты? – не верил он своему счастью.

- Ну конечно я, смешной. Сэм, я! Может встретимся как-нибудь? У меня сейчас каникулы.

- Да. Сара. Да. Когда? - он путал слова, - Где? Когда?

- В эти выходные.

- Конечно! Я буду в Джоржии, В Атланте, на конференции.

- Я приеду туда, Сэм. Мне как раз по пути.

- Как здорово! Это судьба, Сара!

- Судьба, наверное. Сэм, а вдруг мы не узнаем друг друга? Я уже не помню твоего лица. А ты помнишь? Она смеялась звонко, радостно, как тогда, и, как тогда, смех ее делал его счастливым. Он-то помнил все, помнил каждый миг, каждую черту ее лица.

- Сара, мы обязательно должны увидеться. В эти выходные. В парке. Пьедмон – подходящее место.

- По рукам! Тогда до встречи, Сэм. Я буду очень ждать.

Он положил трубку и забыл обо всем. Только Сара была в его сердце и мыслях. Его Сара. Он даже ущипнул себя, чтобы проверить, не сон ли это. Нет не сон. Сара! Он увидит ее. Сара!

Они встретились в субботу днем в парке Пьедмон. Он ждал этого дня всю неделю и торопил дни, как в детстве. И вот наступили долгожданные выходные. С самого утра он был взволнован. Душа его пела. Он приехал первым. Денек был пасмурным, но теплым. Он представлял ее лицо, ее улыбку, их встречу после долгой разлуки: они не виделись почти четыре года! Сэм думал, что сделает, что скажет, что она ответит.

- Сэм! Сэм!

Сара бежала навстречу. Она ничуть не изменилась: стройная нежная девочка, такая же веселая и задорная. Она бросилась в его объятия. Оба почувствовали снова счастье, как в дни, когда были всегда рядом. Им не хотелось выпускать друг друга из объятий, и они стояли так обнявшись минут пять. Потом оба захохотали.

- Сэм, мы как дети!

Он смотрел в ее лицо и не мог наглядеться. Он слышал, что у нее много друзей и даже есть бойфренд, что жизнь у нее яркая, веселая. Но он не ревновал. Это было странно даже ему самому. Он просто знал, что она его и только его, что у них одно сердце на двоих. Она тоже смотрела на него и улыбалась. Так мило улыбалась. Она старалась заглянуть в его сердце, понять, что он чувствует. Сара была немного смущена. Она понимала, что перед ней ее первая любовь, большая, настоящая любовь. Но она научилась жить без нее, разгоняя скуку несерьезными отношениями. Сара видела, что он другой, душа его осталась чистой, искренней и, кроме нее, в его сердце и в жизни никого нет. Он заметил ее смущение и понял его причину, но не подал виду. Тем более, что смущенная, виноватая улыбка необыкновенно шла ей. Они бродили по парку, без умолку говорили. Каждому было что рассказать. За несколько лет разлуки им хотелось наверстать все. И уже через час им казалось, что они вовсе не расставались.

После прогулки они отправились в ресторан. Сара, как оказалось, неплохо разбиралась в них. Они уселись возле окошка. Заказали шампанского, изысканный ужин. Сара делала заказ (это дело он доверил ей), а Сэм глядел на нее и думал: «Как же она повзрослела!». Внешне она все та же девочка, но манеры, мимика, рассуждения выдавали женщину, и самостоятельную, познавшую жизнь социума и даже привыкшую быть в центре внимания. Сара, правда, вела активную жизнь, любила шумные компании и веселье. Когда это вдруг показывалось в ней, Сэм чувствовал, что именно эта часть ее стала непонятной и чужой ему. От этого было грустно. Она же, наоборот, видела Сэма таким же родным и близким, как до расставания, и только смущение за свою «новую» часть мешало ей насладиться полностью ощущением детской радости. Выпив по бокалу шампанского, они дали волю памяти и прокручивали воспоминания одно за другим.

- Ты помнишь ту черепаху с детенышами?

- Ты берегла их, как собственных детей.

- А помнишь, как ты упал с большой ветки дуба и притворился потерявшим сознание?

Они смеялись от души.

- А Тим, как же Тим. Мой любимый Тим.

- Он скучал по тебе.

- Я так хочу на пруд. На наше дерево. Сэм, мне часто снится наш пруд. А дед, как дед?

Сэм помрачнел.

- Сара он ушел. Месяц назад.

- Как, наш добрый друг навсегда ушел? А я даже не знаю об этом. Почему ты не сообщил?

- Я звонил тебе пару раз, на большее не хватило сил. Я был сам не свой… Я не успел проститься с ним.

- Сэм. Как жаль. Не может быть.

Она собиралась с мыслями. Деда она любила всей душой. Его просто невозможно было не любить.

- Сэм, а как… Как же ферма?

- Я продал ее – голос его дрожал, -Там живет хорошая семья. Они смотрят за фермой. Я иногда приезжаю туда, брожу по дому, сижу у пруда. Все, как и было. Только теперь это все не наше и не для нас. Пришел черед других впитывать дары этой щедрой земли и глядеть вслед уходящему солнцу, сидя под дубом у пруда.

Сара плакала. Воспоминания взволновали ее. Да еще алкоголь. Сэм делал все, что б успокоить ее, старые чувства, желание защитить, уберечь снова возникли в нем. Он гладил ее по голове, сжимал ее руку: ему хотелось сделать ее счастливой.

Вдруг он почувствовал ее дыхание на своих губах, как тогда на дереве. Ток пробежал по всему его телу. И губы их узнали друг друга, сладкое томление наполнило их тела, счастье накрыло их. А губы все передавали нежность друг другу, и казалось она неиссякаема, а поцелуй бесконечен. Они очнулись, когда заиграла громкая музыка, и, пьяные от шампанского и любви, пошли танцевать. Протанцевали до поздней ночи. Влюбленные и счастливые, вышли из ресторана после полуночи, держась за руки и прижимаясь друг к другу. Погода испортилась, капал дождь. Начиналась гроза.

- Сэм, какая восхитительная ночь! Как свежо! Я будто заново родилась.

Он надел на нее свой пиджак. Все его внимание было направлено на заботу о ней, его хрустальной принцессе.

Они не замечали усиливавшейся непогоды, ночного холода. Ведь в душах их светило яркое солнце любви. Пройдясь немного пешком, они решили ловить такси. Машин было на удивление мало. Старик проходящий мимо крикнул им, чтобы они шли домой:

- Нечего шататься по ночам! Обещают грозу! Посмотри на них: ничего не боятся!

Они только засмеялись в ответ.

- Сэм, мне с тобой ничего не страшно. Даже самый сильный ураган.

- Сара, ты для меня все. Я должен беречь тебя.

Наконец веселый здоровый парень подобрал их.

- Вы не боитесь урагана? - шутила Сара.

- Я ничего не боюсь - хохотал шофер.

- Мы успеем доехать? - волновался Сэм

- Даст бог - успеем - все так же шутливо отвечал Ник - так звали весельчака-шофера.

Этот шутливый тон и спокойствие передались наконец и Сэму. Все втроем ехали и весело болтали. Ник был опытном шофером-дальнобойщиком. Всю дорогу он рассказывал им о своих приключениях. Да так эмоционально, будто актер на премьере. Он рассказал, как уцелел в ураган прошлой весной. Когда вокруг все ломало и крушило, его занесло к заброшенной заправке. Он сумел спрятаться в подвале. А наутро обнаружил машину целехонькой. Он не мог объяснить, как так случилось. Но с тех пор верит в чудеса. В это время машину тряхануло. Все трое вздрогнули. Дождь хлестал по машине, оглушал. Ветер ревел. Все произошло необыкновенно быстро. Не успели они опомниться, как почувствовали, что машина уже не едет, а несется, ветер с яростью кидался на новую добычу. Если бы Сэм знал, что много лет назад, именно по этой дороге, счастливые и обнявшиеся, ехали его родители, что опьяненные счастьем, они так же не заметили, как подкрался к ним ураган.

Ветер в последний раз страшно завыл, схватил машину и бросил в овраг. Крепко сжав руки счастливые и веселые, они летели в пропасть, в объятия смерти. А ветер хохотал и выл им вслед.

Кто может объяснить сценарии судьбы, особенно когда она подключает иронию: одна и та же дорога оказалась последней для Элис и Дэвида, для Сэма и Сары. Пик счастья оказался конечной точкой пути для обеих пар. И обе пары перед смертью благословила сама любовь. Та, что сильнее смерти и страха смерти. Та, что движет миром.

16.

Утром в разбитой машине обнаружили три трупа и отвезли в ближайший морг.

Был воскресный день и в морге царила «мертвая» тишина, как бы смешно это ни звучало.

Вдруг Сэм услышал чей-то голос:

- Сэм, ты здесь, мой мальчик? Сэмми, мама просто хочет обнять тебя. Малыш, ты слышишь меня?

Сэм поднялся с кровати и тихими шагами пошел на голос.

- Мама! Я здесь! Мама!

- Сэм! Родной!

Сэм отчетливо видел маму возле какой-то странной двери, она стояла на пороге и протягивала руки, чтобы обнять его. Позади нее в дверь входил отец.

- Сэмюэль, сынок! Как ты вырос…

Внезапно раздался оглушительный грохот, треск и Сэм увидел вчерашнюю дорогу, на ней машину родителей. Они влюбленными глазами смотрят друг на друга и весело смеются. Мама спрашивает: «Как там наш Сэм?». «Наверно безумно соскучился. Наш малыш» - отвечает отец.

Вдруг машину начинает трясти со страшной силой. Сэм пытается разглядеть, что происходит внутри машины. Ему удается увидеть их счастливые глаза, устремленные друг на друга. Машина падает в пропасть, а выражения их лиц по-прежнему счастливые, как будто они всего-навсего катаются на карусели.

- Папа! Мама! - кричит Сэм, - Берегитесь!

Он изо всех сил старается докричаться до них. Но они все летят, летят...

Только сейчас Сэм вдруг понял, как погибли его родители. До сих пор не знал точного места их смерти. Дед не сказал ему. И боль, давно ушедшая в дальние уголки сердца, вдруг всколыхнулась, вырвалась на поверхность, и он заплакал горько-горько, как ребенок.

- Сэм не плачь, дорогой. Милый успокойся. Мама здесь. Все будет хорошо.

Мама вытирала ему слезы и гладила по голове.

- Мама, ты ведь только что на моих глазах…

- Сэм, не бойся. Это уже позади.

Отец подошел к ним и обнял обоих. Так сладко стало Сэму, как бывает только в раннем детстве. Папа. Мама. Они рядом! Сэм не мог поверить в то, что он получил тот шанс, который считал невозможным и который так хотел получить, когда умер дед: еще раз, один только разочек обнять родных.

И он обнимал. Обнимал так крепко и чувствовал себя ребенком. Жизнь будто вернула ему долг. Но он никак не мог понять где он, не мог узнать места. Вдруг родители выпустили его из объятий.

- Нам пора, сынок.

Отец и мать взялись за руки. Мама последний раз провела ладонью по его щеке, а отец похлопал по спине. Сэм рванул за ними. Он не мог потерять их во второй раз.

- Нет, Сэм, ты должен жить. Твой путь еще не окончен. Ты ведь знаешь: каждый из нас приходит в этот мир со своей задачей и со своим конечным пунктом. Твое время еще не пришло. Ты не сделал еще всего, что должен. Твоя энергия еще не полностью реализовалась в этом мире. А она у тебя особая, ты ведь это чувствуешь. А конец сам найдет тебя, за это можешь не переживать. Он никогда не ошибается.

Прощай, Сэм! Прощай наш, милый мальчик.

Сэм не сдерживал слезы, и они катились по его щекам.

- Прощайте! Папа! Мама!

Они тихонько скрылись за дверью. И Сэм очнулся.

Сэм открыл глаза и снова никак не мог понять, где он и что с ним. Было жутко холодно и смрадно. С удивлением он обнаружен, что совсем наг. Рядом лежала Сара, тоже совсем голая, бледная и холодная.

- Мертвая! – промелькнула в голове ужасная мысль, от которой его бросило в дрожь. Вдруг он вспомнил все, что произошло накануне: вечер в ресторане, поцелуй, танцы, болтовню в такси и аварию. Потом вспомнил и свой сон, встречу с родителями. Сон или видение - он уже не мог разобрать. В голове пронесся хоровод мыслей, производя ураган не слабее, чем тот, что перевернул их машину и забрал их жизни. Мама… Папа… Сара… Поцелуй… Ее улыбка. Авария… Сара! Сара! Сара мертва! Нет! Нет, нет, нет, нет! Он не мог этого понять, принять. Этого просто не может быть. Не должно было быть этого всего. Это сон. Неправильный сон. Это абсурд. Просто кошмарный сон. Стоит только проснуться - и все исчезнет. Он зажмуривался до боли и снова открывал глаза. Но Сара по-прежнему лежала пред ним, обнаженная и бездыханная. Ее тело было прекрасно. Как бы он хотел видеть его живым. Сколько лет он мечтал о нем, мечтал его ласкать. Но вышло совсем не так. По-другому он представлял себе эту минуту: восхищение, счастье и трепет должны были приветствовать это тело. Огонь и страсть. И вот она пред ним, в его руках, а он чувствует страшную боль и отчаяние. Это было просто невыносимо. Он должен был защищать и оберегать ее. Он должен был спасти ее. Непременно спасти. Чего бы это ему ни стоило. И что же получилось? Он не смог сберечь ее. Не сумел. Нет, это он убил ее. Как мог он быть так неосторожен. Так забыться счастьем. И ехать в эту проклятую ночь. Он потерял ее, безвозвратно, навсегда.

Сэм рыдал над ней. Он обнял милое, желанное тело. Как же ему хотелось согреть его, оживить. Все бы он отдал за то, чтобы дать ей жизнь.

- Дыши, милая! Дыши! Ты должна жить любимая. Сара, открой глаза! Проснись!

Внезапно его осенила мысль, что она просто спит. Тут же он вспомнил, что все время, не переставая, он хотел восстановить ее контакт с землей. Вспомнил, как дед говорил, что, если контакт полностью исчезнет, человек умрет. Что-то ему подсказывало, что ее контакт еще не совсем исчез. Есть еще тоненькая, каждую секунду готовая оборваться нить. Как тигр, он бросился к ней и начал будить:

- Сара! Сара! Вставай, слышишь! Очнись!

Надо непременно восстановить ее контакт с землей. Теперь он весь превратился в одну мысль: спасти Сару. Необыкновенная сила наполнила его, сердце его бешено билось, он слышал пульсацию земли. В одну секунду он, сам не понимая, что делает, схватил ее ступни и начал растирать. Растирал быстрыми движениями, не останавливаясь, каждый сантиметр ее тела: от кончиков пальцев ног до макушки. Каждое движение –выплеск энергии, мощнейшей энергии. Движения ускорялись, пульсация слышалась все отчетливее, как раскаты грома. Вместе с движениями рук, вибрировал и он сам. Сердце билось все быстрее и быстрее. А он все массировал и массировал, он весь превратился в энергию. Энергия целой планеты стучала в его сердце и предавалась через его руки Саре. Сердцебиение достигло двухсот ударов в минуту. Сэм закипал, от него шел пар. Он взглянул на лицо Сары - ему показалось, что глаза ее чуть двинулись, щеки окрасились едва заметным румянцем, на лбу выступила испарина, тело стало теплее - оно оживало. Сэм задыхался, пот градом катился с висков.

- Она жива! Жизнь возвращается в ее тело! Контакт с землей почти восстановлен! Еще чуть-чуть - и она очнется. Он сиял и чувствовал еще больший прилив энергии и сил. Он снова принялся ее массировать, растирать, часто дыша, вибрируя и извиваясь. Сердце вот-вот должно было выпрыгнуть наружу.

Бедный Сэм даже не подозревал, что воскресный день давно кончился, прошла и воскресная ночь и давно наступило утро. В 8 00, как обычно вошел Анри, здоровый мужчина лет тридцати пяти, недавно устроившийся на работу в этот самый морг и никогда не опаздывающий даже к мертвецам. Добродушный снаружи и внутри, но никогда не отличавшийся большим умом и чуткостью, он шел что-то насвистывая себе под нос. Наконец он вошел в комнату, где Сэм воскрешал любовь всей своей жизни. Трудно сказать, что подумал Анри, увидев совершенно голого мужчину на такой же голой женщине в морге в восемь часов утра, всего извивающегося дышащего как разъяренный бык, и мнущего, словно тесто, тело девушки. И все это в окружении мертвецов. Анри от страха потерял дар речи, а вместе с ним десяток лет жизни, схватил первый попавшийся ему под руку тяжелый предмет и изо всех сил треснул им по голове Сэма.

Сэм потерял сознание и рухнул на пол. А Сара, повисшая на волоске между небом и землей, но теперь начавшая двигаться в сторону земли, ведомая ее пульсацией, медленно приближалась к порогу, переступив который, она вернулась бы к жизни. Но дело в том, что она была еще слишком слаба, чтобы сделать последние шаги сама, чтобы удержать восстановленный контакт с матушкой землей. Сара тихо угасала. Бледнела и остывала, умирая во второй раз. А он ничего, ничего не мог сделать.

И снова возникает вопрос: «Почему?». И снова он остается без ответа. Девушка потеряла жизнь. Любовь вернула ей жизнь. Всего на миг. И подразнив - жизнь снова отняли. Родиться и умереть дважды дано не каждому. Сара оказалась таким человеком, а Сэм – человеком, сделавшим ей этот подарок. А, может, не Сэм - Земля, которая избрала его своим помощником. Ее сердце билось все так же ровно, как и всегда. Теперь оно давало жизнь другим существам, поддерживала ее совсем в других людях, в ком-то находя ответ - и тогда сердца их бились в унисон, созидая мощную энергию; с кем-то не удавалось объединиться - и тогда они разрушали себя и других. И так было, есть и будет всегда.

На дворе была весна. Деревья стояли в цвету, воздушные и нежные, щедро даря радость каждому. Нет, не каждому: Саре больше никогда не увидеть этой красоты и не вдохнуть весеннего свежего воздуха.

Сэм очнулся в госпитале. У него было легкое сотрясение мозга. В момент, когда он очнулся и осознал все, что произошло, первой его мыслью было покончить с жизнью. «Лучше бы я не очнулся, жизнь теперь мне в тягость. Она не для меня. И я не для нее» - гудело в его голове. Он сразу вспомнил и аварию, и морг, перед его глазами, как только он их закрывал, возникал образ Сары, обнаженное, начинающее согреваться тело и розовеющие щеки. Все его существо тут же наполнялось одним желанием: вернуться в ту злополучную ночь и спасти ее. Тут же приходило осознание невозможности второго шанса и того, что длинные, бархатные ресницы навсегда опустились и глаза уже никогда не посмотрят в его, а ее улыбка теперь будет храниться только в его памяти. Следом приходило отчаяние, бескрайнее, бесконечное, беспросветное. Тяжелым, неподъемным камнем лежало оно на сердце. Больше он не видел света, не чувствовал сердцебиения земли. Да он и не хотел этого. Он ничего больше не хотел. Каждый день начинался одинаково. Он открывал глаза и боль с отчаянием накрывали его. Он не хотел есть, пить. Ему делали капельницы, кололи лекарства. А ему было все равно. Он часами смотрел в окно или в потолок, отгоняя тяжкие мысли, но они возвращались, настойчивые и неотвязчивые. Единственное время, когда ему становилось чуть легче - это когда вечером к нему приходил его ученик, юноша старательный, интересный, веселый. Он любил шутить, был полон оптимизма и сил. Своей живостью, прямотой и искренностью, ну и конечно непобедимым оптимизмом он нравился Сэму. Сэм старался передать ему как можно больше знаний. Жан (отец его был наполовину француз, в незапамятные времена покинувший родину) приходил каждый вечер. Рассказывал подробно, как прошел день в салоне, подшучивая над клиентами и превращая события обычного будничного дня в забавные, веселые истории. Он говорил без умолку, все время улыбался и сидел с Сэмом допоздна. Сэм слушал внимательно, улыбался некоторым шуткам и потихоньку успокаивался. Зато, когда Жан уходил, он снова погружался в свое глубокое отчаяние и тоску. Поэтому он с ужасом ждал конца посещения ученика. Ночью его мучала бессонница. Сводила с ума. Он гнал мысли изо всех сил, но они будто издевались над ним выстраиваясь в длинную, бесконечную очередь и он мусолил каждую, и каждая давила его, переворачивала с боку на бок, вселяла беспокойство и страх. Измученный, в конце концов он засыпал. Спал до обеда. Открывал глаза и все начиналось сначала.

Несмотря на все мучения, он потихоньку поправлялся, его выписали из больницы, и он вернулся к себе в квартиру. Обстановка изменилась, но душевное состояние осталось прежним. Он не выходил из дома, не хотел читать, не хотел работать, не хотел никого видеть. Только Жан иногда заходил к нему вечером и скрашивал вечера своей веселой болтовней. Так прошел месяц. А Сэм все не мог вернуться к нормальной жизни. В его сердце по-прежнему жила только Сара, но он уже не мог ей помочь, защитить, спасти, он не мог ее даже увидеть и услышать. Эта невозможность мучала его сильнее всего. Ему хотелось просто видеть ее и слышать, просто знать, что она жива. Ему иногда казалось, что он наберет ее номер, и услышит милый голос. Но разум твердил: «Ее нет. Ее больше нет. И не будет». И он начинал метаться по комнате. Жан говорил ему, что многие теряют любимых и время вылечивает их. Сэм этого не чувствовал. Время шло, а боль не утихала. Выходило, что время лечило всех, кроме него. Даже Жан, великий оптимист, иногда между шутками и улыбками бросал на него грустный и задумчивый взгляд.

Кончалась весна и наступало теплое, зеленое лето. Сэм угасал. Каждую ночь ему снился пруд. Пруд и Сара.

Последний день весны был похож на другие: пробуждение, погружение в мысли, пребывание в пограничном, полубессознательном состоянии, глядение в окно и потолок, вечернее посещение Жана, небольшой отдых души и бессонница.

А ночью снова пруд, только на пруду на этот раз его ждала не Сара. Сэм шел, прибавляя шагу: ему не терпелось узнать, где же Сара и кто сидит вместо нее. Издалека он никак не мог узнать фигуру. Кажется, это был мужчина.

Когда он приблизился на достаточное расстояние, то понял, что фигура очень знакомая и родная. Он побежал. «Неужели?» - вопрос прыгал вместе с бьющимся сердцем. Да, на берегу под деревом сидел Питер. Он глядел на воду и думал о чем-то.

- Дед! Дед! - кричал Сэм.

- Сэм!

Сэм бросился к деду. Он сжал его в объятиях крепко-крепко, боясь, что он выскользнет из рук и исчезнет.

- Как же я соскучился, дед! Я так давно не обнимал тебя и так давно хотел это сделать. Дед! Милый дед!

-Сэмми!

Дед смотрел на него, стараясь уловить каждую черту, каждое движение. Он держал его за плечи и смотрел в лицо. Безграничная любовь лилась из его глаз и сердца и наполняла Сэма, приносила покой и беззаботность ребенка. Они простояли так какое-то время, пока Питер не сказал:

- Садись скорее, Сэмми. Солнце вот-вот начнет свой привычный путь. Они сидели рядом и смотрели вдаль, на огромный огненный шар заходящего солнца. Оно, как всегда, медленно спускалось к горизонту и гипнотизировало наблюдающих. Не хотелось отводить глаз, и взгляд не отрываясь вынужден был провожать диск до самого горизонта, до полного его исчезновения.

- Сэм ты плохо выглядишь. Ты плохо ешь? Или плохо спишь?

Сэм вдруг забеспокоился: он вспомнил, что есть что-то ужасно плохое в его жизни. Он силился вспомнить… Сара!

- Дед, Сара… Сара… Она погибла, ты знаешь? Ее больше нет! Я не сумел спасти ее. Я мог, я должен был, но не спас. Ее просто нет. Дед разве это может быть? Разве это справедливо?

- Сэм, иногда мы не властны над событиями. Ты ведь знаешь: последнее слово не за нами. Он знает, что делает. Сэм, значит так надо. Конец никогда не ошибается… Пришло ее время, и она покинула наш мир. Ты ведь был рядом в последнюю минуту? Ты был с ней?

- Да. Я держал ее за руку. Как папа держал маму. Дед, как папа и мама, точь-в-точь как папа и мама. Как такое возможно?

- Сэм, жизнь иногда поворачивает там, где нет поворота и закручивает события так, как не может ни один фантаст в самой фантастической книге. Ты только не держи зла на жизнь. На судьбу. Они этого не прощают. Будь мудр, дружище. Доверься Ему. Он вылечит и выведет тебя из тупика.

- Дед, время не помогает мне, понимаешь, - Сэму хотелось высказать деду свои самые тревожные мысли, излить душу, вырвать боль из сердца и отдаться заботливым, добрым рукам деда. Ему, как ребенку, просто необходимо было, чтобы его пожалели, успокоили. Он устал страдать.

- Мне плохо также, как в первые дни в госпитале. Я не могу бороться, у меня больше нет сил. Я не хочу.

- Сэм, послушай меня, мой мальчик. Ты помнишь отца и мать, они приходили к тебе. Ты помнишь, что они сказали тебе? Ты должен жить. Твой путь продолжается. Сэм, открой снова сердце. Протяни руку примирения жизни, улыбнись ей Сэм, и она улыбнется в ответ. Ты справишься. Я ведь говорил тебе, что ты особенный. Что в твоих руках большая сила. Теперь ты убедился в этом сам. Когда ты спасал Сару, ты наконец применил эту силу. Сэм, ты можешь спасти много жизней. Ты снова будешь помогать людям. Людям, которые хотят жить. Не отнимай их надежду. Ты, правда, справишься. Помнишь, когда-то мы сидели с тобой вот так, и на сердце твоем была печаль. И ты не знал, как жить. А потом, на следующее утро, ты шагнул в новую жизнь. Ты сделал тогда всего шаг. Сэм, сейчас тоже нужен только один шаг. Один шаг в новую жизнь.

Дед смотрел ему в глаза и слезы блестели в них. Не все слезы кончились у старика. Сэм тоже не сдерживал слез: он плакал, как маленький ребенок. И со слезами выплескивалась боль, и приходило облегчение. Солнце уже скрылось за линией горизонта, и только розоватый свет, как шлейф тянущийся за ним, напоминал о его недавнем присутствии. Сэм и Питер сидели плечом к плечу и смотрели на темнеющее небо. Питер думал о своем. А Сэм чувствовал, что он постиг какую-то истину, и это истина избавляет его от боли и тоски. Сумерки сгущались. А они все сидели и сидели. Два неразлучных сердца, два самых родных человека.

Утром Сэм проснулся отдохнувшим - впервые за долгое время. Открыв глаза, он, как обычно, ожидал ощутить боль, но ее больше не было: глухой ее след пребывал где-то в глубине души. Но она больше не давила и не парализовывала его. Он сварил кофе - чего не делал уже давно. Вышел на прогулку. Жизнь чувствовалась в каждом деревце, кустике, облачке, ветерке. Сэм вдыхал воздух полной грудью и не мог надышаться свежестью. Он взглянул на небо. Оно было чистым и ярко синим. Яркость ему показалась даже приятной. Впереди играли дети. Они смеялись звонко и радостно. Ему захотелось улыбнуться - и он улыбнулся. Искренне.

Придя домой, он позавтракал. Взял первую попавшуюся, запылившуюся книгу с полки – и это оказалась та самая книга про массаж, которая десять лет назад открыла ему путь и дала надежду. Он стал листать ее и просидел незаметно до вечера. Совпадение! Но какое странное совпадение! Разговор с дедом во сне, книга. Все как тогда. И внутри было похожее чувство: предвкушение новой жизни, ощущение прилива сил бодрости, радости. «Дежавю» - сказал бы Жан. Сэм все никак не мог понять, как такое могло произойти, если еще вчера все было совершенно безнадежно. Ничто не предвещало перемен. Это похоже на чудо.

Вечером он сам пошел к Жану, и они бродили по вечернему городу, распивали пиво и распевали песни. Через неделю Сэм вернулся к работе.

Кто спас Сэма? Дед, Жан, одаренность и талант Сэма, которые невозможно было утопить в печали? Случай или пульсация земли, с которой он так долго работал и стал ее частью? Только с того дня для Сэма опять началась новая жизнь. И он шагнул в нее смело и бодро.

Первый день на работе круто перевернул жизнь. Ровно в десять утра к ресепшену подошла дама, лет пятидесяти шести-пятидесяти семи, элегантная, ухоженная и достаточно симпатичная. Женщины, регулярно пользующиеся услугами массажиста, как правило, очень следят за собой, любят себя и свое тело, поэтому и считают необходимым ухаживать за ним и за собой, и как следствие, всегда выглядят достойно даже в зрелые годы.

- Аннет Беннингтон. Я звонила вчера. Запись к Сэму Стоуну на десять утра.

Ники, администратор, тут же позвала Сэма по громкоговорителю. Ники давно здесь работала и хорошо знала историю Сэма. Его возвращения ждали все. Другие специалисты клиники тоже хорошо работали, но Сэм притягивал клиентов, как магнит, к тому же он был добр и отзывчив, за что его любили. Любили его искреннюю доброжелательность. Всегда он старался сказать что-нибудь приятное каждому, угостить конфеткой, чаем и т.д. Ему самому это было доставляло удовольствие. Когда Сэм исчез надолго, в салоне загрустили и терпеливо ждали его возвращения. Ждали как праздника. Его энергия, задор, вечная тяга узнать больше передавались остальным. Он создавал атмосферу движения и жизни.

И вот первый клиент после большого перерыва. Да еще такая дама. Важная. Богатая. Серьезная. Ники волновалась, как будто это она сейчас будет делать свой первый массаж в жизни.

Подошел Сэм.

- Доброе утро! - его голос был спокойным и мягким, как всегда. Он действовал как гипноз, и Ники моментально покинула тревога.

Сэм проводил даму в свою комнату. Закрыл дверь. Теперь екнуло его сердце. Он немного волновался.

Дама легла на кушетку. Он приготовился: поставил будильник и приступил к массажу. Как только он погрузился в медитацию и коснулся ее тела, перед глазами вдруг снова возникла картина из морга: Сара, ее белое холодное тело, легкий румянец на щеках, испарина на лбу. Этот образ не оставлял его в покое долгое время, и с большим трудом ему удалось избавиться от него. Сэм вдруг почувствовал, что теряет контроль, начинает повторять те движения, вибрировать, извиваться, часто дышать. Сэм, как и тогда, превращался в сгусток энергии, стремительно работая руками от стопы до макушки, от стопы до макушки. Сердце выпрыгивало из груди набивая более двухсот ударов, он нагревался и двигался с необыкновенной быстротой и силой… Женщина покрылась испариной. А он все продолжал двигаться.

Вдруг звонок будильника прорезал тишину. Он вздрогнул и очнулся.

Аннет тоже не совсем понимала, что происходит. Она чувствовала прилив сил, энергии и необыкновенную легкость, точно заново родилась. Сэм подал ей полотенце. Он был не в себе. Она, удивленная, вытирала испарину. Никогда ничего подобного она не испытывала. Почему-то ей вспомнился день ее рождения, лет 20 назад, когда они с подругами, веселые, молодые и легкие гуляли в парке и ели мороженое. Она поблагодарила Сэма и вышла с одной только мыслью: «Непременно еще раз испытать такое».

Аннет направилась прямиком к ресепшену.

- Простите, я хотела бы еще раз записаться, к этому человеку.

- К какому? - не поняла Ники.

- К Сэму Стоуну.

- Я вас не совсем понимаю, как это - еще раз? Вы уже были у нас?

- Вы издеваетесь? Или у вас такие шуточки? Час назад я зашла на массаж к Сэму.

- Не может быть, у меня хорошая память на лица! Я вижу вас в первый раз, честное слово.

Аннет была озадачена. Непохоже было, что администратор шутит, уж слишком растерянно она выглядела. Обе молча, недоумевая глядели друг на друга.

- Хорошо, - первой пришла в себя Аннет, - Запишите меня на сеанс на следующей неделе. В десять утра. К Сэму Стоуну.

- Да… Минуточку… - усиленно соображая, - ответила Ники и стала делать запись.

Между тем женщина направилась к выходу летящей походкой и в прекрасном настроении.

В холле висело огромное, на всю стену зеркало. И Аннет по привычке погляделась в него перед выходом. Но что такое? Ее не было в зеркале. Оттуда на нее глядела та самая тридцатилетняя девушка из парка с мороженым. Только у этой не было мороженого. У Аннет подкосились ноги, и она села на пол. К ней тут же подбежали, задавая обычные вопросы: «что с вами?», «что случилось?», предлагали помощь. Но она их слышала очень отдаленно и не могла глаз оторвать от зеркала. Ее подняли. И она, не веря глазам, потрясенная, вышла из салона.

Это был счастливейший день в ее жизни. С ней случилось чудо. Которое изменило ее жизнь и изменило жизнь Сэма.

Аннет, придя домой сразила и детей, и мужа, и соседей, потом и всех родственников и знакомых, не говоря уж о подругах. Теперь ее всюду встречали одним вопросом: «Как ты это сделала?» И всюду она давала один ответ: «Я сходила на массаж, просто на один сеанс массажа к Сэму Стоуну».

Все ее родственники, знакомые и друзья считали это чудом, а Сэма - волшебником. Они мигом помчались в салон на запись, а следом - и их знакомые, и знакомые знакомых и т. д. К Сэму, как к целителю, съезжались отовсюду, очередь была расписана на 3 года вперед. И жизнь превратилась в бешеный водоворот.

Работа захватила Сэма. К тому же наличие столь больших денег, которых раньше ему все время не хватало, значительно украсило его жизнь. Со временем ему пришлось нанять менеджера, так как клиенты стекались к нему уже не только с соседних штатов, но и со всего мира. Менеджером стал молодой и веселый Жан. У него был настолько подвижный, ловкий, гибкий ум, а сам он был настолько энергичным, что со своими обязанностями Жан справлялся необычайно хорошо. Когда-то Сэму казалось, что Жан - прирожденный массажист. Теперь он видел, что ошибался: Жан был прирожденным менеджером, организатором. А может, просто это был универсальный человек, умеющий приспособиться к любой работе и с удовольствием и успехом выполняющий любое порученное дело. Ведь это своего рода тоже талант. Сэм очень уважал его. Он знал его порядочность, был уверен в нем, как в себе, и хорошо помнил, как тот один единственный не бросил его в самый сложный период жизни.

Жан успевал отвечать на звонки, ездить на встречи, общаться с клиентами, в промежутках успевал жениться и разводиться, к тому же у него оставалось время на общение. Не один вечер они провели вместе, сидя за кружечкой пива или гуляя по вечернему городу. В такие минуты им обоим было хорошо. Их много связывало.

Для многих людей посидеть вечером с кем-то просто так, поговорить или помолчать становится настоящей потребностью. И ведь почти у каждого есть такой друг-собеседник. Со временем такое общение входит в обязательную привычку. Так Сэм сначала проводил время с дедом, потом с Сарой. Потребность в собеседнике стала для него необходимостью. Сару сменил Жан. Не будь рядом Жана, Сэму пришлось бы искать другую родственную душу, или «ame soeur» - душа-сестра- как называл это Жан по-французски.

Жан был моложе, но очень умен. Конечно, не было той лиричности и романтичности в их отношениях, как, например, с Сарой, или глубокой философии, как с дедом, но была своя изюминка. Настоящая дружба соткана из тонких чувств. Жан сразу понимал, когда Сэм не в духе или устал, устраивал ему выходные, интересные поездки, сюрпризы. Сэм же старался делиться с ним опытом и поощрял финансово. Их партнерский и дружеский союз вызывал у многих зависть, они же весело, уверенно, не оглядываясь ни на кого шли вперед по жизни.

О Сэме заговорил весь мир. Самые богатые и влиятельные люди стали его клиентами. Каждый день он проводил по одному сеансу, за который получал десять тысяч долларов. Сэм очень уставал и после каждого сеанса обессилевал. Иногда сеансы проводились реже. В зависимости от самочувствия Сэма. Часто ему требовался отдых, и они с Жаном летели на Майами, в Индию, Тибет, где Сэм продолжал духовные поиски и восстанавливал силы и энергию. Сэм очень любил океан. Много времени он проводил не побережье, глядя на воду. Вода успокаивала его и приводила мысли в порядок.

Через несколько месяцев Жан предложил поднять цену за сеанс до ста тысяч долларов. Люди, пользовавшиеся их услугами, могли платить еще больше. Чего только ни готов отдать человек, чтобы вернуть здоровье и молодость. Люди шли, нет, ехали со всех концов за сто тысяч. Они пришли бы и за миллион. Ведь молодость - это мечта каждого, приблизившегося к 40. Мечта всего человечества. Эликсиры молодости, колдовские зелья, йогические практики, оперативные методы - все это насчитывает сотни лет. И никто никогда не предлагал такого способа, как Сэм. Это было похоже на сказку. Сэма боготворили. Особенно женщины. Любая маленькая морщинка для женщины - это большая трагедия, печаль, нарастающий страх, переходящий в отчаяние. Пластические операции и косметика – это всего лишь иллюзия, предлагающая смену обертки, шелухи на время. Иллюзия, на которую решались многие, в погоне за неповторимой молодостью и красотой. Сэм же давал людям вторую жизнь, настоящее внутреннее омоложение. И это было фантастично и прекрасно. Каждый раз он отдавал кусочек себя, своей энергии, которой щедро снабжала его матушка земля. Он по-прежнему слышал ее сердцебиение и пульсировал в гармонии с ней.

Много денег, вырученных за эту тяжелейшую работу, они тратили на благотворительность. Сэм видел, что его мечта сбылась: он помогал людям, помогал исцеляя и омолаживая их, помогал, делясь с ними деньгами, в которых многие очень нуждались.

Сэм зарабатывал примерно триста миллионов в год и вскоре сам стал миллионером. Несмотря на то что он часть денег он жертвовал нуждающимся, успех и богатство его росли. Он по-прежнему много путешествовал. За несколько лет объездил весь мир. Много читал. Медитировал. Занимался альпинизмом и дайвингом. Переехал в столицу. Построил дворец, о котором мечтал в детстве. А в тихие одинокие вечера вспоминал ферму, деда, Сару и грустил.

Как бы он хотел строить этот настоящий замок вместе с Сарой, как когда-то они вдвоем строили песочные замки на берегу пруда. Каждую комнату оформлять вместе. Поднимать детей. Чтобы их крики, смех, шум оживляли стены дома. Но стены, комнаты, шикарные, идеальные, были одиноки и пусты. Детского смеха не раздавалось. Все казалось неживым, заколдованным, заснувшим. В доме была комната Сары и комната деда. У многих это вызывало недоумение, даже Жан не совсем понимал этой странности. Сэм долго и любовно подбирал для этих двух комнат каждую деталь и часто проводил там в свободное время. Любопытно, что из вещей, действительно принадлежащих Саре, там был только Мишка Тэди, которого она когда-то подарила ему при их первой встрече. Все это время он бережно хранил его.

Жан пытался познакомить друга с приятными и интересными девушками, тем более, что многие мечтали стать его спутницами. Только сердце его, раз посвятившее себя одной, уже не могло биться для другой. Это он знал твердо. Как в те далекие годы в отсутствии Сары он четко знал, что она в его сердце и что она с ним, даже когда ее нет рядом. Для него это была простая, неоспоримая истина. Так и сейчас он знал, что ее нет на земле, что ее контакт с землей давно прерван, что она, должно быть, далеко на небесах. Несмотря на все это, он ощущал, что она в его сердце навсегда. Это было так просто, но вместе с тем грустно. Жан дивился его преданности. Сам он был влюбчив. Эмоции захлестывали его с головой. Но огонь, страстный и яркий, быстро перегорал, и он искал новый. Жан даже немного завидовал Сэму и его уверенной, глубокой, неиссякаемой силе любви.

Сэм не раз бывал в Джоржии, в Атланте, ходил в парк, где они были так счастливы, обедал в ресторане, в котором они станцевали свой первый и последний медленный танец, там он иногда сидел часами в задумчивости. Бывал он и на месте аварии. Он осознавал, что одна часть его жила в настоящем: работала, отдыхала и даже веселилась; другая часть жила в прошлом, с Сарой, с дедом. Эти две части мешали друг другу, не давали двигаться ни в ту, ни в другую сторону. Иногда ему просто не хотелось выходить из состояния забытья. Днем он жил интересной, активной жизнью, с удовольствием общался с коллегами и друзьями, радовался даже всяким мелочам. К вечеру же, как волны, одна за другой, его накрывали воспоминания. Тогда он не мог уснуть. И тоска черной-черной кошкою скреблась на душе.

Избавиться от этого гнетущего состояния получалось только во время путешествий, а также в горах и в воде. Жан считал, что Сэму просто нужно закрыть двери в прошлое и повесить огромный замок, повернуться к ней спиной и идти вперед без оглядки, тогда и любовь придет новая, и тоске конец. Иногда Сэму казалось, что Жан прав. Но воплотить эти идеи в жизнь он не мог, поэтому он продолжал жить, повиснув между прошлым и настоящим. А ведь сколько людей ему завидовали: богатый, красивый, молодой, талантливый, что еще для счастья надо? Сколько женщин любили его, сколько людей восхищались им или были бескрайне благодарны. А Сэм был одинок, хотя всегда был окружен большим количеством людей. Порой ему даже приходила мысль, что он был одинок большую часть своей жизни: в детстве, когда ребята не понимали его, в ожидании Сары - во время ее болезни, в ожидании Сары - во время ее учебы, в ожидании Сары - после ее смерти. В ожидании Сары… Получалось, что вся жизнь его так и прошла в ожидании Сары. И грустно, и смешно. И только в те недолгие счастливые дни на ферме была и Сара, и животные, и дед, и рыбы, и дуб - и не было и тени одиночества.

Сэм пробовал завести животных, организовал пруд и рыб, посадил дуб. Декорации были идеально похожи на оригинал, да вот актер остался только один. Это сходство скорее пугало, чем радовало, как посещение макета родного дома, когда все узнаешь, до боли знакомое, но понимаешь, что все не настоящее и что родных там нет, ни души, потому что все они давно мертвы. Это становилось похожим на погоню за призраками. От таких мыслей ему было не по себе. Тогда Сэм снова все поменял. Но и это не давало полного удовлетворения. Он чаще стал бродить по паркам, ездить на машине, просто так, для успокоения сердца. Одно радовало: все это не могло нарушить его связи с землей. Он по-прежнему отчетливо слышал биение ее сердца, ее пульсацию в себе. Работал он одухотворенно, производя мощнейшие потоки энергии. Кроме богатых клиентов, он оставлял время и на нуждающихся в его помощи и верящих в него людей. Он помогал им с большим удовольствием. Помогал людям. Эта его мечта сбылась в полной мере. И это делало его счастливым.

Как-то утром Жан пришел взволнованный.

- Сэм, здесь такое дело… Запись у нас конечно на пару лет вперед… Но… Может быть…

Сэм видел, что Жан тушуется.

- Говори, друг, что там еще?

- Ко мне обратился один арабский шейх. Ты его знаешь. Пару лет назад ты помог его сестре скинуть двадцать лет.

- О да, помню. Забавная история. Она боялась заходить в кабинет и оставаться наедине, даже ради того, чтобы обрести молодость. И массаж был в присутствии брата, который от одного зрелища сам чуть не сбросил пару десятков лет. Но в конце концов и сам записался на сеанс. Да… Интересные люди.

- Так вот, у него есть дочь. Она больна. Молода, но серьезно больна. Они просят помощи и предлагают за «восстановление контакта с землей» - как ты это называешь, тройную плату.

- Надо подумать. Каждый сеанс для меня - это выброс энергии и сил, и физических, и душевных, ты же знаешь.

- Она очень красива.

- Так, теперь мне понятны твои мотивы,- усмехнулся Сэм.

- И молода...

- И у нее ревматоидный артрит…

Сэм вздрогнул. И замолчал. Жан боялся нарушить тишину.

- Сколько ей лет?

- 25.

- Почти столько же было бы Саре. Я помогу ей. Можешь менять расписание. Может это мой шанс отдать долг Саре.

- Сэм, о каких долгах идет речь. Ты никому ничего не должен.

- Назначай. И чем быстрее, тем лучше.

Жан наметил сеанс на третье октября, ровно через два месяца. Все эти два месяца Сэма преследовала сцена в морге. Он опять видел обнаженную Сару с испариной и румянцем. Он волновался перед сеансом, чего с ним давно не было. Он много медитировал, читал, слушал музыку.

За несколько дней до приезда шахерезады - так они между собой называли девушку - Сэм отправился к океану. Вода успокоила его, помогла собраться с мыслями, наполнила силой. Вернулся Сэм уверенный и спокойный. Шахерезада должна была прилететь в понедельник и сразу же прийти познакомиться с ним.

Она вошла, легкая, изящная, чуть смущенная и на редкость красивая. Жан был прав: она была прекрасна, даже более того. Сэм был поражен; теперь-то он понял, почему Жан так суетился ради нее, а тот – глаз с нее не сводил. Сэм объяснил ей, как все пройдет. Она смущалась. И в смущении была еще прекрасней. Сэм много говорил, подробно объяснял суть процедуры, а сам думал: почему прекрасные существа больше других подвержены болезням, почему именно они так часто теряют контакт с землей. Сколько здоровых, далеко не симпатичных женщин он омолодил. А это создание молодо и прекрасно, но нуждается в исцелении.

- Спасибо, мистер Стоун. Я все поняла, я буду готова. Спасибо большое! – покорно, с благодарностью произнесла девушка.

- До встречи! Не бойтесь. Все пройдет хорошо, - он старался приободрить ее, - я восстановлю вашу связь с землей.

Самира (так звали шахерезаду) кивала, мало понимая про связи с землей, но доверяя ему всей душой. Сэм был вдохновлен, воодушевлен. Необыкновенная сила поднималась в нем, зрела и росла.

Через два дня все было готово. Сутра Сэм был в отличном настроении. Жан заехал за ним в девять утра. Они весело болтали всю дорогу. В одиннадцать появилась Самира, чуть бледная и молчаливая. Она смотрела на него, как на чародея, в руках которого была ее судьба. Да в сущности так оно и было.

Они вошли. Девушка робко легла на массажный стол. Будильник заведен. Сеанс начался. Сэм начал осторожно, как тогда в морге. Энергия переполняла его, рвалась наружу. С каждым движением он набирал скорость и силу. Сердцебиение ускорялось. Чародейство началось. Сэм как обычно вибрировал, извивался, растирал, скручивал, мял, а девушка превратилась в воздушную материю, с которой он творил чудеса: гнул, мял, подбрасывал. Когда он открывал глаза, он видел Сару. Снова закрывал, жмурился, открывал - Самира. Сара - Самира, Самира - Сара… Сердце бешено билось. Еще чуть-чуть - и пульсация земли предастся ей. Еще, еще. В какой-то момент ему показалось, что сердце не выдержит такого потока энергии и разорвется. Девушка порозовела, испарина выступила у нее на лбу. Страх не успеть подгонял его. Вдруг Сэм почувствовал, что падает и летит в пропасть, пытаясь зацепиться за что-нибудь, но руки соскальзывают, и он все летит и летит.

Сэм! Сэм! Сэм! - как сквозь сон слышал он. Сэм, очнись! Скорую, вызывайте скорую. Скорее! Сэм где-то в отдалении слышал голоса, переполох; чувствовал, что его несут, потом везут. Ему показалось, что ситуация повторилась и ему помешали. Это вселяло ужас, он пытался открыть глаза, но не получалось. А потом кто-то будто выключил свет, и он провалился в сон. Сэм потерял сознание.

Когда он очнулся, то лежал в больнице в реанимации. За стеклом стояли Жан и шейх. Как только Сэм пришел в себя, вошел Жан.

- Что со мной?

- Сердечный приступ. Сердце не выдержало. В конце концов это должно было произойти. Какой я дурак. Не надо было допускать этого сеанса. Прости, друг.

- Перестань, Жан. Что с девушкой?

- Она в порядке. Есть контакт! –не мог удержаться Жан.

- Жан, ты даже сейчас умудряешься шутить. Хотя я так рад это слышать! Пусть и в таком тоне.

- Вон ее отец. Он сильно беспокоится о тебе. Она, кстати, тоже. Они очень благодарны тебе. Шейх улыбался за стеклом и махал рукой. Сэм почувствовал облегчение и заснул крепким сном.

Спал он долго, проснулся уже в палате. «Значит обошлось» - была его первая мысль. Вечером пришел Жан.

- Тебя выписывают.

- Давно пора. Я хорошо выспался.

- Да уж проспал ты долго, почти двое суток.

Сэм был рад, хотелось домой. Хотелось встать. Хотелось жить. Он как будто отдал старый долг и на душе стало непривычно легко.

На следующий день он приехал домой. Чувствовал себя хорошо: отдохнувшим, посвежевшим. Беспокоила только отдышка, которая появлялась внезапно и не хотела исчезать. Сэм понимал, что теперь ему предстоит хождение по врачам, обследования, лечения, одним словом, больничная жизнь. А как не хотелось! Очередная ирония судьбы: он был целителем, которому самому бы сейчас не помешал целитель. Забавно. Как только не играет с нами жизнь. А с понедельника началась больничная суета.

Больницы, анализы, консилиумы. Лучшие врачи мира занимались его обследованием. Процесс затянулся на целый месяц. Жан, шейх и красавица Самира были рядом. Это было для него большой поддержкой: он видел бескрайнюю благодарность отца, который с момента исцеления дочери начал заниматься благотворительностью, а потом каждый день заказывал молебны за здоровье Сэма; видел здоровую девушку, ее счастливые глаза и сам становился счастливым. Несмотря на это, больничная суета порядком измотала его.

Итогом всех врачебных поисков стал приговор: дистрофия сердечной мышцы и запрет на работу. Сердце Сэма было дряхлым, точно это было сердце старика, а не молодого двадцатисемилетнего мужчины. Медики с подобным явлением сталкивались впервые, но и с чародействами, которые творил массажист, они тоже ранее не встречались. Жидкость в легких, аритмия, истощение сердечной мышцы не обещали радужного будущего. А слова доктора звучали как приговор: «Еще один такой сеанс - и вы покойник».

Еще один сеанс... Он не мог с этим смириться. Для чего же теперь жить? Работа – единственное, в чем он видел смысл, последнее время, единственное, что делало его счастливым. Еще один раз… «Покойник, покойник, покойник» - кружилось в его голове. Ему делалось жутко и пусто. И он начинал задыхаться.

Так началась еще одна полоса жизни чародея Сэма. Он просыпался, вынырнув из пустоты, гулял, читал, учил молодежь, ездил в путешествия, медитировал, теперь уже восстанавливая свой контакт с землей, а потом снова погружался в пустоту и тонул, захлебывался в ней.

Финансовая сторона его жизни оставалась в полном порядке: денег хватало, на многие годы вперед он был обеспечен. Но он бы всех их отдал за исцеление, за возможность вернуться к работе. Но, как часто бывало в его жизни, отчаянно желаемое было недосягаемым. Сэм вытягивал себя из отчаяния, как Мюнхгаузен - себя за волосы из болота, пытаясь вернуть желание жить. радость. Все чаще он бывал в Индии – там он находил полнейшее успокоение, общался с гуру, наблюдал за обычными людьми. Ему так нравилось их неподдельная радость жизни. Тяжелая работа, тяжелая судьба - ничего не могло стать поводом для разочарования и пессимизма. Каждый миг они встречали с радостью, каждый шаг делали с уверенностью в том, что это самая важная минута жизни, а свое дело, даже самое примитивное, выполняли с гордым видом, будто оно самое важным и полезное. У них он заново учился радости жизни вопреки всему. Из Индии он приезжал поистине одухотворенном и еще долго воодушевление не покидало его. Но проходили дни недели и опять его посещала ненавистная гостья - апатия. И тогда он снова принимался тянуть себя за волосы.

Так пролетело еще два года.

Сэм исходил и изъездил всю землю. Одного только места на земле он боялся – пруда на старой ферме. Места, где прошли самые счастливые моменты его жизни. Много раз он задумывал поездку в родные места. Но каждый раз что-то его останавливало. Каждый раз ему казалось, что в тот момент, когда он снова увидит пруд, волна прошлого захлестнет его, и он уже не сможет противиться - захлебнется воспоминаниями, сойдет с ума, не вернется в настоящее. Сэм не был там с тех пор, как умер дед.

Однажды утром Жан пришел с неожиданной новостью: ему срочно нужно было ехать в Теннеси к дальним родственникам. Одно упоминание о родных местах, прозвучавшее в реальном мире, а не в его мыслях - обрадовало его. Откуда-то вдруг появилась уверенность в правильности уже принятого внутри решения.

- Жан, я еду с тобой.

В глазах Сэма была твердость. Жан переживал, но потом решил, что хуже уже не будет. Он давно уже смирился с двойным существованием Сэма и невозможностью вырвать воспоминания из его головы. Где-то в его сердце теплилась слабая надежда, что Сэм, может быть, напротив успокоится, побывав в родных местах. Сэм же, как будто только и ждал, чтобы какая-то внешняя сила толкнула его на этот шаг. И вот наконец дождался.

- Когда едем?

- В среду утром.

- Отлично!

Поначалу они ехали молча. Каждый погрузился в свои мысли.

На дворе стояла ранняя осень. Было еще тепло. К Сэму всю дорогу приходили воспоминания из детства - и счастье, и радость, и беззаботность наполняли душу. Он вспоминал закаты с дедом, его глубокие ласковые глаза, вспоминал животных, Тима, радость, с какой он встречал Сэма, вспомнил родителей, он давно забыл их лица, но отчетливо помнил голоса. Вспоминал, как они приходили желать ему доброй ночи, как все дружно плескались в пруду. Вспомнил, как первый раз пришел на пруд с Сарой, как они смотрели на рыб, ухаживали за черепашатами, строили замки из песка… От этих воспоминаний ему делалось еще веселей. И он делился самыми яркими из них с Жаном. Жану передалось его веселье. Они ехали и пели любимые песни. Шутили и смеялись от души.

Приехали к вечеру, остановились у родственников Жана, неподалеку от того места, где раньше была клиника Сэма. Наутро Жан отвез друга на ферму. Жан боялся отпускать его одного. Еще издалека Сэм понял, что все изменилось: природы почти не осталось, дома проглотили ее, задушили. Теперь вместо зарослей деревьев повсюду были заросли особняков и заводов. Он с волнением думал о том, что осталось от его родной земли. Неужели и ее беспощадно пожрали каменные глыбы? Сердце билось быстрей, он разволновался и началась отдышка. Жан дал ему лекарство. Чуть передохнув они пошли дальше. Сэм настоял на том, чтобы идти пешком.

Замки мелькали перед ними. Наконец они приблизились к заветному месту. Вот особняк, в котором жила когда-то Сара. Он почти не изменился. Там доживают свой век ее несчастные родители. Он никогда не был у них. Почему? Они не хотели делить Сару ни с кем, даже после ее смерти. А Сэм был как раз тем, кто ее у них отнял, как они считали. Он всегда вызывал у них чувство, похожее на ревность.

Еще один поворот… И, о боже, ферма! Ее не проглотили гиганты! Домик, обновленный, посвежевший, стоял на том же месте. Кое-где он, конечно, оброс пристройками, но в целом, все было на своих местах: сад, деревья, пруд. Сердце замерло при виде родных мест, как при встрече с самым дорогим человеком после долгой разлуки. На глазах выступили слезы. Сэму захотелось броситься в объятия родной земли. Он только не знал, как это сделать. Он сбежал по холму и побежал вниз к садам, не останавливаясь, не веря своим глазам, тихонько плача. Дом, родной дом! Милая землюшка! Родные, любимые!

Жан остался наверху. Теперь он был лишним и хорошо понимал это. Он курил и смотрел вниз на бегущего друга. А Сэм все бежал, как ребенок, глядя по сторонам, здороваясь с каждым деревом и кустиком. Он бежал к пруду. Добежав до берега, Сэм остановился и замер: вся жизнь перевернулась, воспоминания ожили, а он превратился в маленького Сэма. Он рыдал. Сев на скамейку, он долго сидел, закрыв лицо руками. Когда он пришел в себя, обвел все вокруг осмысленным взглядом, то заметил, что сады, лужайки, пруд – все это теперь было общественным парком, чистым, аккуратным, ухоженным. Везде были симметрично расставлены скамейки, а рядом с ними урны. Кое-где прогуливались люди.

Сэм поднялся со скамьи и пошел к дубу. Могучий дуб, ставший еще мощнее, величественно простирал ветви над парком. Под ним располагалась уютная скамейка. Сэм обнял дуб, прислонился к нему лбом: он обнимал своего старого доброго друга. Ветви дуба весело шелестели листочками, будто тоже радовались долгожданной встрече.

Сэм просидел в парке допоздна. Он снова был счастлив. Глубоко счастлив.

Сэм снял домик неподалеку от родных мест и стал ходить на пруд почти каждый день. Утром и днем у него всегда были какие-то дела: он много читал, писал дневник, который завел пару месяцев назад, и книгу о массаже. Все это он делал в радостном предвкушении вечерней прогулки. В четыре часа он шел в парк.

Сэм прогуливался медленным шагом вдоль парка, дышал родным воздухом, потом садился на скамейку под дубом. Там он читал, медитировал и наблюдал за происходящим в парке. Сэм ни за что бы не поверил, если бы ему сказали, что он еще будет счастлив и спокоен в своей странной жизни. Но это свершилось – он, правда, был счастлив и спокоен. Он сидел один. Но его не покидало чувство, что с ним рядом и дед, и Сара, а перед глазами родной пруд, такой же прекрасный, как и десять лет назад. Все чаще он уносился мыслями в детство. В парке его внимание тоже привлекали больше всего именно они. Детей здесь было много: они играли, смеялись, бегали, прыгали, ругались, хулиганили, такие разные, живые и он мысленно присоединялся к ним, чувствовал себя ребенком. Такие метаморфозы происходили все чаще, но его это ничуть не пугало.

Весна принесла с собой тот неповторимый воздух, который в сердце поселяет необъяснимое предчувствие счастья, волнение и воодушевление. Он жадно вдыхал воздух, наслаждаясь каждой капелькой свободы и зарождавшейся жизни. Жан изредка приезжал проведать его: у него теперь был свой бизнес –своя клиника. Приехав в очередной раз, он был приятно удивлен: Сэм помолодел, отдышка почти прошла. Они сидели под дубом и болтали совсем беззаботно, легко. Давно не было этой легкости: за любыми, даже веселыми разговорами, всегда скрывалась грусть. Теперь она исчезла – это чувствовали оба друга.

- Жаль, что ты не был другом моего детства, Жан. Ты знаешь, ведь кроме Сары у меня не было друзей-ровесников и друзей-людей.

- Догадываюсь. Но, держу пари, мы бы не один раз подрались с тобой. В детстве я был еще тот задира. Возможно даже из-за твоей Сары.

Как раз перед ними неподалеку громко спорили мальчишки, готовые вот-вот кинуться в драку.

- Может и так. Гляди. вон тот в стороне, он на меня похож. Он никак не поймет, зачем так яро спорить и бить друг друга. Его мысли далеко. Может его тоже мучает вопрос, почему люди болеют, почему страдают. Эх…

- Если бы я постоянно мучил себя разными подобными вопросами, моя голова не выдержала бы и пару недель. Взорвалась бы на третий день! Никак не пойму, как ты умудрился прожить почти до 30 лет?

Они шутили, мечтали, вспоминали. Так просидели они до позднего вечера. А ночью лежа на веранде, считали звезды.

Жан уехал ободренный и спокойный. Сэм воскресает вместе с этой прекрасной весной. Он пел и насвистывал. В голове в очередь начали выстраиваться планы, куда поехать вместе, чем бы заняться в новой жизни, жизни без массажа.

Сэм не строил никаких планов: к нему пришло понимания жизни в настоящем, каждый миг доставлял ему радость, каждый день он вдыхал с жадностью, как весенний воздух.

Двадцать первого марта (он хорошо запомнил это число) Сэм пришел в парк с дневником. Он сидел и записывал свои мысли, поглядывая то на пруд, то на детей, резвящихся возле берега. По дорожке к пруду пробежала девочка. Следом за ней шла ее мать. Сердце Сэма почему-то екнуло, забилось быстрее. Он не сразу понял, что произошло. Как будто он уже видел эту картину. Опять дежавю. И вдруг его осенило: малышка удивительно похожа на Сару! Походка, движения, лицо, волосы. Он не верил своим глазам. Еще секунда и он подбежит к ней, как в детстве, и она скажет «Привет, Сэм!», и они будут играть. Как же ему хотелось встать и побежать! Может, он сошел с ума, и это просто галлюцинация, видение? Вихри мыслей носились в голове, а сердце бешено колотилось. Сэм не сводил с нее глаз. Невероятно. Чудеса! Сара! Он еле сдержал себя, чтобы ни крикнуть изо всех сил: «Сара! Сара!».

Девочка бегала у воды и искала рыб. До него доносился ее голосок. «Сэм! Сэм!» - обманывал его ветер, приносящий обрывки ее слов. Сэм просидел до тех пор, пока мама и девочка не ушли. Он проводил их взглядом и, все еще не веря случившемуся, побрел домой. Ночью, конечно, ему было не до сна: он переворачивался с боку на бок и дрожал мелкой дрожью. «Сара! Сара вернулась!».

Теперь приходя каждый день в парк, он ждал появления девочки. Он не знал ни ее имени, ни ее истории. Да и не надо ему было этого знать: для него это была его Сара, ее призрак. Живая маленькая Сара, здоровая и жизнерадостная. Ему было уютно в своем небольшом мире детства. Если мама с дочкой не появлялись, он начинал беспокоиться. Но никогда не пытался выследить, куда они идут после парка, не пытался даже заговорить.

Однажды девочка, пробегая мимо него, уронила мяч в пруд. И Сэм достал его. Малышка сказала: «Спасибо», а Сэм был безумно счастлив и горд, будто совершил подвиг. Барахтаясь у берег, он чувствовал себя бесстрашным и резвым мальчишкой. «Спасибо! Спасибо!» - звенело у него в ушах. Его вымышленный мир оживал, становился реальным от ее голоска и тем более от ее слов, обращенных к нему. Он не мог передать, объяснить зародившегося чувства даже своему дневнику. Одно он знал точно: что чувство это - прекрасно. Если бы они поженились с Сарой, у них бы была сейчас такая вот милая дочь. Он бы любил ее больше всего на свете.

Пролетел месяц, за ним еще один, а следом и все лето. Девочка стала приходить реже: наверно, пошла в первый класс, - думал Сэм. В начале сентября он уехал в путешествие в и вернулся только через месяц. Первым делом он пошел, нет, побежал в парк. Просидев там до вечера, он так и не дождался своей девочки. Каждый день он приходил в парк и терпеливо ждал, и каждый день он приносил с собой мишку Тэди: ему очень хотелось подарить медвежонка девочке. С ней ему будет намного веселее.

Маленькая принцесса появилась только через неделю. Такая же веселая, озорная, жизнерадостная. Видимо, в школе начались каникулы. Она бегала с мячом, громко смеялась.

На горке появились скейтбордисты - два подростка. Сэм часто видел их в хорошую погоду. Они неслись с горки, упоенные скоростью и подгоняемые ветром. Обычно время прогулки Сары и время их катания не совпадало. Он с интересом наблюдал и за ней, и за ребятами. Но сегодня его охватило беспокойство. Дорога, по которой они неслись проходила совсем рядом с лужайкой, где играла девочка. Мысленно он даже ругался на них. Так бы он наверно беспокоился за свою дочь. Мать, как назло, сидела на самой отдаленной скамейке и увлеченно, эмоционально беседовала с кем-то. Сэм подошел к малышке и впервые заговорил с ней:

- Привет!

- Привет! - бойко ответила она.

- У тебя здорово получается гонять мяч.

- Я хочу научиться ловить мяч, и не бояться его. Иногда я его, честно, немного боюсь.

- Не бойся, у тебя обязательно все получится. Ты очень старательная. Кстати, у меня для тебя кое-что есть. Сэм протягивал ей медвежонка.

- Мишка Тэди! Какой милый! Ты правда даришь его мне?

- Дарю. Бери.

Девочка запрыгала на месте от радости:

- Спасибо, мистер! Я буду хорошо заботиться о нем!

И уже вприпрыжку поскакала по лугу.

Он вернулся на свое место и продолжал оттуда наблюдать за детьми. Подростки вихрем носились взад и вперед. Сара - так он ее называл про себя- скакала по газону с Тэди под мышкой и подбрасывала мяч.

Произошло все в одно мгновение, как и подобает несчастным случаям. Мяч выскользнул из рук девочки и покатился по дороге, она побежала за ним. В это время скейтбордисты в очередной раз готовились съезжать с горки. В какие-то пару секунд их траектории пересеклись: несущиеся на огромной скорости, с отключенными мозгами и свистом ветра в ушах, здоровые мальчуганы и маленькое, глупенькое создание. Со всего маху один из них налетел на ребенка. Девочка отлетела, как мяч, на несколько метров и ударилась об дерево и упала в двух шагах от Сэма, не выпуская из рук Тэди. Все произошло на его глазах. Он был потрясен. Как ему хотелось, чтобы это был просто кошмарный сон. Сэм как будто оглох и ничего не слышал. Только видел, как в немом кино, как бегут люди, как лежит перед ним малышка с разбитой головой, как в панике мечутся скейтбордисты. Ужас сковал его, он не мог пошевелиться и только твердил: «Нет, нет, нет, нет! Спаси ее, боже!»

Перед глазами снова появилась мертвая Сара. От потрясения он перестал понимать, что происходит. Сара, ребенок, Сара - картинки сменяли друг друга. Вдруг Сэм бросился к ней, нет, правильнее сказать не он бросился, а что-то его бросило к девочке, страшная сила, которой он не мог противиться. Он потрогал пульс - пульса не было. Люди окружили место трагедии. Ужас, страх, жалость, растерянность видел он в их глазах. В ту же минуту все они перестали для него существовать. В голове было только одно: спасти малышку, спасти Сару, только бы спасти. Он бросился растирать ее с ног до головы. Энергия наполняла его, а он передавал ее девочке. Он слушал пульсацию, сердцебиение земли и создавал необходимые для жизни вибрации. А сердце его тем временем опять набирало скорость. Быстрее, быстрее. Он начал потеть, часто дышать, но продолжал выжимать силы. Вихрь энергии захватил их обоих; люди застыли в изумлении, но никто не решился прервать того, что происходило на их глазах. Сэм, действительно, был похож со стороны на колдуна или шамана.

Когда его сердце достигло двухсот ударов в минуту, Сэм увидел испарину на лбу ребенка и румянец, медленно разливавшийся по ее лицу. Она дышала! Глаза распахнулись широко, чтобы снова увидеть солнце, небо, чтобы увидеть еще много нового, интересного, веселого, грустного, чтобы прожить долгую счастливую жить. Сэму стало трудно дышать, он был весь мокрый, обессиленный, но счастливый. Без сомнения, это была самая счастливая минута его жизни. «Сара! Сара!» - шептал он, - «Жива! Жива!».

Последнее, что он видел – улыбку девочки, она смотрела на него ласково, как будто знала, что он - ее спаситель. Видел мать, обезумевшую от страха, несущуюся сюда из противоположного угла парка. Шум, суета - слух вернулся. И главное - глаза. Эти большие зеленые, благодарные глаза. Сэм незаметно отошел и сел на землю, прислонившись спиной к дубу. Закрыл глаза. И больше не открыл их. Никогда.

Через свое любимое дерево попал он, как в своих детских играх, в другой мир. Вошел туда счастливый и наконец удовлетворенный.

Он продолжал шагать не торопясь, вдруг Сэм заметил, что он спускается с дерева. Оно показалось ему непривычно большим, даже огромным. Он ловко спрыгнул. Вдали он увидел приближающуюся фигурку. Взгляд упал на собственные ноги. Они малы! Не может быть: он снова мальчик, маленький Сэм! В этот момент он стал догадываться, куда он попал: туда, где давно дожидаются его родители, Питер и Сара.

Сара! Приближающаяся фигурка была точно Сарой. Она бежала к нему. Он бросился ей навстречу! Сара! Они остановились друг перед другом. Это была маленькая девочка, которую Сэм первый раз встретил возле особняка.

- Привет, Сэм! – весело, очаровательно улыбаясь, произнесла Сара.

- Сара! Здравствуй, Сара!

- Пойдем скорее, Сэм, я устала тебя ждать. Она схватила его за руку, и они побежали к пруду.

А чуть поодаль стоял Питер и смотрел на удаляющихся детей. Он улыбался: «Как просто счастье!».

И он тоже был счастлив.

Медицина Ну

Древнейшая практика само-исцеления и лечения Интеграционной Медицины.

Serdce Odnogo Zemlyanina

Читать Вторую Часть "Сердце Одного Землянина"

Медицина Ну Лечит Ожирение

Медицина Ну-Необходимые Документы для старта

Сердце Одного Землянина

Книга Тянь Анмо.

Книга Откровение Гения Хазрата